И как он о ней заботится.
Нет, он должен прекратить рассуждать о заботе. Он знает, что любит ее. Очень любит. В этом он нисколько не сомневался.
Остается только вопрос: любит ли его Алэйна по-прежнему?
Поправив бантик на подарке, он понадеялся, что у него все получится.
Он любил Алэйну больше жизни.
Она прервала его размышления вопросом:
– Мы собирались развестись, когда усыновили Томаса?
Портер посмотрел на нее, не моргая. Его сердце забилось чаще.
– Почему ты спрашиваешь? Ты что-нибудь вспомнила?
– Просто ответь на мой вопрос. – Она отставила в сторону пакет с мусором. Все ее тело было напряжено. – Наш брак рухнул? Мы хотели расстаться, когда я попала в аварию? Ответь мне, черт побери!
Он чувствовал ее гнев и волнение, хотя она говорила довольно тихо.
– Мы были на грани развода. Да. Как ты узнала? – Неужели воспоминания предупредили ее о том, как легко она и Портер могли все потерять? Он отложил в сторону подарок, который собирался ей вручить.
– Мне сказала об этом твоя мать. – Ее тон был сдержанным и обвиняющим.
Портер едва не выругался. Он не понимал, почему его мать так поступила. Пусть он скрывал информацию от своей жены, но именно он должен был обо всем ей рассказать. Его сильно ранило предательство матери. Он разочаровался и в ней, и в том, что зря тянул время.
– Я надеялся сообщить тебе обо всем после Рождества, но как оказалось, я все испортил.
– Ты прав. Это не может ждать.
– Мне очень жаль, Алэйна. Прости меня за это головотяпство. Я боялся тревожить тебя из-за твоей амнезии. Но у меня больше нет оправданий. Мне очень жаль. – Он запустил пальцы в волосы. – Это правда. Мы с тобой собирались развестись.
– Развод, – глухо повторила она. – Мы в самом деле хотели развестись.
– Мы обсуждали развод с адвокатом. Но, хотя мы говорили об этом, официальная процедура не началась.
– Почему нет? – В ее глазах вспыхнула надежда, словно она ждала, когда он скажет, что они помирились.
Но Портер больше не желал ей лгать.
– Мы решили остаться вместе на время из-за Томаса, – произнес он.
– Но почему ты не сказал мне об этом раньше, за неделю до Рождества? – спросила она.
– А что хорошего из этого получилось бы, если ты ничего не помнишь? Я не должен был торопить тебя…
– Перестань! Просто перестань оправдываться. Ты ввел меня в заблуждение намеренно. – Алэйна прищурилась.
– Прости меня за желание сохранить нашу семью. Да, я хотел воспользоваться возможностью исправить прежние ошибки ради нашего будущего с Томасом. Но потом все изменилось. Я захотел романтических отношений с тобой. Я желал снова завоевать свою жену.
– Завоевать? Завоевать? – Она заговорила громче, в ее голосе слышался гнев и обида. – По-твоему, я приз?
Черт побери, какое жестокое заявление. Портер решил ответить искренне:
– Завоевать твою любовь.
– Немного лучше, – признала она, – но это не отменяет того факта, что ты держал меня в неведении. Ты мог что-то сказать или сделать, дать мне понять, что наши отношения были напряженнее и мы не просто ссорились. – Ее голос дрогнул, и она умолкла, чтобы глубоко вдохнуть. – Ты знаешь, как мне было трудно смириться с тем, что я ничего о тебе не помню.
Ее обвинение задело Портера.
– Ты сама не была со мной до конца откровенна. Ты никогда не рассказывала мне, как поступил с тобой Дуглас. Алэйна, мы с тобой были женаты. А ты ничего мне не говорила. – Ему, и правда, было обидно. Но он проглотил обиду, чтобы не лишиться шанса на будущее.
– Мне кажется, наш брак был фиктивным. – Она сжала кулаки. – Я люблю этого ребенка, но я не понимаю, почему мы решили его усыновить, если разводились.
– Мы с тобой не разводились.
– Не придирайся к словам, – ответила она. – Это все равно что снова лгать мне. Прекрати. – В ее голосе слышалась боль. – Скажи мне, что именно произошло до того, как я потеряла память. Какими были наши с тобой отношения?
Разочарование и агония тех дней запечатлелись в сознании Портера. Он беспокойно ходил по комнате, но у него не было никакой возможности избежать ни прошлого, ни настоящего.
– Мы долго пытались зачать ребенка, – сказал он. – И в тот момент, когда мы перестали надеяться, нам позвонили и сообщили о Томасе. Это было неподходящее время, но ребенок нуждался в нас. Ему предстояла операция. Мы боялись, что он отправится в сиротский приют. Поэтому мы с тобой договорились остаться вместе, пока не будут окончательно оформлены документы об усыновлении.
– И, по-твоему, мне не нужно было об этом знать? – Она скрестила руки на груди, отгораживаясь от Портера.
– Ты была в неподходящем состоянии…
– И ты решил снова залезть в мою постель?
– Я хотел сохранить нашу семью. Я стремился снова завоевать твое расположение, как только понял, что у меня есть такой шанс.
Он остановился и положил руки ей на плечи. Он не знал, как доказать Алэйне, что он многое понял и сильно изменился. И он жаждал воспользоваться возможностью наладить с ней отношения и построить крепкую и счастливую семью. И более того, он ее любил.
– Ты воспользовался шансом поступить по-своему. – Она повела плечами, стряхивая его руки. – Забудь об этом. Забудь обо всем. Мне больно, Портер. Твое предательство слишком сильно ранило меня. Прости.
Алэйна укачивала ребенка на руках. Придя в детскую, она немного успокоилась. Ей было хорошо рядом с Томасом, хотя ее сердце наполнилось болью при мысли о том, что она не помнит большой отрезок своей жизни. Несмотря на сумбурные события последних недель, она знала, что сильнее всего на свете желает иметь семью. Время, проведенное в детской с сыном, исцеляло ее душу.
Ее драгоценный ребенок.
Томас зевнул, сонно глядя на нее.
– Томас, знай, я всегда буду любить тебя. Всегда. – Ее слова сопровождались нежной мелодией колыбельной, которая доносилась из мобильного телефона, висящего над кроваткой.
Алэйна покачала головой, по-прежнему пытаясь собрать воедино последние откровения Портера.
Оглядев рисунок на стене, который сама нарисовала, она почувствовала, как в ее мозгу один за другим возникают образы прошлого. Посещение офисов врача и специалистов. Отдых и гостиничные номера. Фрагменты из прошлого казались немного размытыми, как остатки сна после пробуждения.
На мгновение она затаила дыхание, почти испугавшись, что дыхание прогонит прочь ее воспоминания. Но вместо этого ее мысли стали яснее и ярче. Отрывки событий последних пяти лет стали обретать смысл.
А потом ее посетила еще одна мысль, от которой у нее засосало под ложечкой.
