– Все, – приподнялась Юлька и села на скамейке, – все, спасибо, – поблагодарила Людочку.
– Ты в порядке? – спросила та.
– Да, наверное, – неуверенно ответила Юлька.
– Держи, – протянула ей Людочка платочек.
Юлька вытерла глаза и лицо.
– Взяли тебя? – поинтересовалась.
– Да, – кивнула Людочка, – завтра на работу.
– Поздравляю.
– Предлагаю это дело отметить, чтобы работалось. К тому же одну я тебя не оставлю в таком состоянии.
– В каком?
– В плаксивом. Еще сиганешь из окна от неразделенной любви…
– Людочка!.. – возмущенно протянула Юлька. – Я не такая! – строго добавила.
– Мы все не такие, – ввернула Людочка, доставая телефон. – Вызову такси, – сказала и набрала 7788.
Через восемь минут за ними приехала серебристая «Ауди», спустя какое-то время высадившая девушек на Есенина, у самого подъезда. По дороге Людочка заскочила в магазин за вином.
Они расположились на кухне, порезали помидоры и колбасу на дольки, бананы и апельсин, а также распечатали большую плитку шоколада «Аленка». Людочка открыла пакет «Монастырской избы», красного, полусладкого.
Выпили молча, закусили. Юлька угостилась шоколадкой, Людочка съела ломтик колбасы и кусочек банана, снова налила вина. И снова выпили молча.
Юлька опять разревелась. Сначала потекли слезы. Она пыталась часто-часто моргать, чтобы остановить их, потом вытирала тыльной стороной ладони глаза, а потом заплакала навзрыд.
– Да ладно, забей ты на этого своего! – прикрикнула на нее Людочка. – Один бросил, другой поднимет, такова жизнь, детка! Еще убиваться из-за какого-то мудака!
– Людочка, ты себя слышишь? – сквозь слезы спросила Юлька. – Это ты мне говоришь?
– Обеим, – пожала плечами Людочка. – В каком-то сериале видела, как одна подруга утешала другую.
– В сериале? – у Юльки начиналась истерика. Она то рыдала, то смеялась. – Жизнь – не сериал, – выдала.
– А то я не знаю, – согласилась Людочка, разливая вино в очередной раз.
– А у меня рак, – на удивление спокойно произнесла Юлька, подняв стаканчик. Выпив, продолжила: – И, значит, я умру.
– Волосы уже лезут? – уточнила Людочка.
– Дура, что ли? Волосы выпадают после химиотерапии, – просветила подружку Юлька.
– Серьезно? – задумчиво протянула Людочка. – Тогда не парься, – посоветовала. – По крайней мере, пока волосы не выпали, – добавила через секунду.
– Людочка, – расквасилось Юлькино лицо плачем, – я жить хочу! Я еще маленькая…
– Так живи. Кто тебе мешает? С чего ты вообще взяла, что у тебя рак?
– Сегодня сказали. В поликлинике.
– Что, прям так и сказали?
– Не так.
– А как?
– Либо рак, либо тубик, выбирай, мол, сама, что больше нравится.
– Значит, они сами не уверены?
– Значит.
– Ну вот, а ты боялась! У тебя все еще неопределенно, а ты уже хоронишь себя.
– Правда, и что это я разнюнилась? – упрекнула себя Юлька, прислушавшись к Людочкиным словам, которая, как никогда, оказалась права, если разобраться.
– Вот, – поддержала Людочка. – А я думала, ты из-за мужика впала в кому.
– Из-за него тоже. Представляешь… ай, не стоит вспоминать, лучше похоронить.
– Поддерживаю.
Девушки выпили.
Людочка осталась у Юльки ночевать. Они разложили Костин диван и улеглись, включив телевизор. Шел какой-то сериал из разряда блатных и нищих, но подружки не стали переключать каналы, чтобы найти что-нибудь получше. Им было все равно, что смотреть, особенно Юльке. Она уткнулась в Людочкину шею и принялась ее целовать. Людочке, конечно, было приятно, и она понимала Юлькино состояние, но не хотела ничего такого. Она давно уже, как расположилась на диване, не сводила глаз с джинсовой мужской рубашки, висевшей на спинке стула у компьютерного стола. Со стопроцентной вероятностью Людочка могла утверждать, что рубашка принадлежала Косте. Поэтому девушка хотела эту рубашку. Не просто примерить и поносить, пока позволяли обстоятельства, а забрать насовсем и спать в ней дома вместо ночнушки. Юлька прижималась к Людочке всем телом, расстегивала лифчик и проникала в рот языком, требуя к себе внимания, однако своими действиями только раздражала. Людочке становилось противно, она хотела Костю, а не его сестру, и в какой-то момент грубо оттолкнула Юльку. Та с тихим стоном скатилась на пол и затихла. Людочка испугалась и бросилась к подруге. Но с той ничего плохого не случилась. Юлька спала. Людочка затянула ее на диван, уложила на подушку и укрыла одеялом. Потом подошла к стулу, сбросила с себя все лишнее и облачилась в рубашку Кости. Она сползла по ней до колен, рукава болтались, как у Пьеро. Но никогда еще Людочка не испытывала подобного блаженства от одежды на себе, как от мужской рубашки человека, с которым даже не была знакома, но любила его безумно. Во всяком случае в этом она себя убедила.
Получив желаемое, Людочка подумала, что достойна большего, хотя бы фотки какой-нибудь Костиной, но не цифровой, а обычной, бумажной, чтобы ее можно было хранить в кармане и любоваться ею в любое время. Девушка приняла позу следопыта и отправилась на поиски сокровища. Она перерыла все шкафы и шкафчики, шуфлядки и полки (странно, но больше ни одна вещь из Костиной одежды ей не приглянулась, возможно, рубашка, надетая на ней, обуздала оккупацию собственности) и, в конце концов, обнаружила искомое. Фотоальбом, содержащий застывшие моменты Костиной жизни от самого рождения до сегодняшнего дня. Людочка внимательно и с большим интересом просмотрела его целиком, поулыбалась, умилилась даже, выбрала одну, где Костя, на ее взгляд, получился особенно удачно, аккуратно извлекла из альбома, поцеловала и спрятала в нагрудный карман рубашки. А завтра она напишет ему.
С этой мыслью Людочка юркнула под одеяло к Юльке, обняла ее, чмокнула в щечку. Юлька что-то пролепетала сквозь сон.
15
Ночной мрак тишины спящего двора нарушил шуршащий звук колес по асфальту и тут же, не дав ему опомниться, ослепили, будто застрелили, фары машины Тютрина, подъехавшей к Сашиному подъезду.
– Повторим? – спросил Тютрин Сашу, имея в виду сегодняшнее приключение.
– Я подумаю, – жеманно ответила Саша, открывая дверцу машины.
– Справишься? – намекнул Тютрин на неминуемый разговор Саши с Костей.
– Обижаешь, – одарила его презрительной усмешкой девушка. – Удовлетворенная женщина невозмутима и непобедима, – изрекла, прощаясь. Она поднялась на крыльцо подъезда, обернулась, помахала рукой Тютрину. Тот мигнул фарами машины, пятясь для разворота.
Саша приставила таблетку к подъездному замку, скрылась за дверью. Лифт, словно ожидая ее, раскрыл объятия, не успела она нажать кнопку вызова. Глядя на себя в зеркало, пока лифт поднимался на шестой этаж, Саша улыбалась отражению, гримасничая, как нашкодивший ребенок.
