Долго вещал священник, потом речь толкали представители городской власти. Скорбное бесчувствие продолжилось бесплатным банкетом, типа поминок. Когда начали закапывать маму, Верка шлепнулась в обморок. К жизни ее привел нашатырь, уместно оказавшийся у какой-то сердобольной женщины.
За общий стол Белые не пошли. Даша с Веркиным парнем Тимуром решили, что помянуть маму можно и дома. Не стоит из смерти устраивать шоу.
Сели на кухне. Соседка, пока Белые прощались с умершей, накрыла на стол, купив на выделенные Тимуром деньги все необходимое. Он и Даша заранее с ней договорились. Та, естественно, не смогла отказать. Такое горе! С потраченной Тимуром суммой Белые разберутся потом, когда боль уляжется.
Сергей Николаевич, после выпитых первых двух рюмок, запел «Спокойной ночи, господа, спокойной ночи!..». Соседка пустила слезу, вытирая фартуком глаза. Верка заскулила. Тимур сжимал кулаки и кусал губы. А Даша вдруг неожиданно расхохоталась. Сначала тихо, в тарелку, но потом смех разросся до истерики. Прорвало, наконец, и ее. А то некторые начали подозревать девочку в равнодушии. Сергей Николаевич отрезвел в один момент, вспомнив и, видимо, поняв, чего стоило хрупкой маленькой девчонке, его дочке, держаться и держать всю семью, чтобы никто не сломался. Она же тянула на своих плечах их всех, не мудрено, что надорвалась. Тащила, сколько могла. Даша рисковала собственным здоровьем, не подозревая, чем чреваты ее сдержанность и желание казаться сильнее, чем была на самом деле. Нервный срыв не заставил долго ждать.
Сергей Николаевич взял Дашу, не перестающую смеяться, на руки, отнес в ее комнату. Тимур вызвал «скорую». Даше вкололи снотворное. Больше пока помочь ничем не могли. Завтра нужно показать девочку специалисту.
Ни в день похорон, ни на следующий день Даша в школе не появилась.
ЭПИЗОД 29
Николай Михайлович отсутствовал два дня. Он ничего не знал о постигшей город трагедии. Никто не знал, в свою очередь, где пропадал Николай Михайлович. Он позвонил директрисе ДК рано утром, попросил отгул, причины не назвал. Она, в принципе, и не требовалась. Как сотрудник, Николай Михайлович вполне удовлетворял начальство. Никаких нареканий и замечаний за ним не числилось. Да и как могло быть иначе? Такого вежливого и обходительного молодого человека еще поискать надо. Дому культуры очень повезло с ним. Абсолютно со всеми Николай Михайлович находил общий язык в два счета, обаял и влюблял в себя, разумеется, без фанатизма.
Как ни торопился он на репетицию, все равно опоздал. Извинился, поприветствовав Павловскую и Алену Мороз, ожидавших его в зрительном зале на первом ряду. Однако исполнительницы главной роли не заметил. Ее не было. Возможно, она тоже где-то задерживалась. Николай Михайлович решил подождать.
– Думаю, Даша не придет, – осмелилась предположить Павловская. – Ее не было в школе ни вчера, ни сегодня.
– Видимо, – высказалась Алена Мороз, – она нуждается в нас меньше, чем мы в ней.
– Должна быть очень серьезная причина, – сказал Николай Михайлович, – чтобы Даша пропустила репетицию. – Он не желал верить, что Даша передумала играть из собственной блажи. – Звонить пробовали?
– Она не подходит к телефону, – сообщила Павловская.
– Не понимаю, – ломал голову Николай Михайлович в поисках оправдания Даши.
– А вы разве не в курсе? – осенило Таню, что Николай Михайлович просто напросто не в теме о трагедии с Дашиной мамой.
– Не в курсе чего? – спросил Николай Михайлович.
– Погибла Дашина мама. Вчера были похороны.
– Да, – поддержала Таню Алена Мороз. – Вчера был день траура в городе. Тринадцать человек хоронили сразу. Ты ничего не знал?
– Откуда? – понял все Николай Михайлович. – Меня здесь не было. Значит так, – решил, – репетиция на сегодня отменяется. Танюш, давай на воскресенье перенесем, хорошо?
– Я не против, – согласилась Павловская. – Можно идти?
– Да, конечно, – ответил Николай Михайлович. – Спасибо, что пришла.
– Не за что, – отозвалась Таня уже у выхода из зрительног зала. – До воскресенья!..
– Что будешь делать? – вплотную подошла Алена, обжигая горячим дыханием. – Побежишь спасать жизнь ребенку? Думаю, там и без тебя справятся.
– Алена, – взял Николай Михайлович ее за плечи, испытующе смотрел в глаза, – ты ничего не понимаешь! Пожалуйста, не мешай мне! – как-то сразу перешел с ней на «ты». Из чего Алена заключила, что ничего хорошего этот переход для нее не предзнаменует.
– Ты в своем уме? – только и смогла сказать она.
– Более чем, – отпустил ее Николай Михайлович.
Он не знал как, но чувствовал, что Даша нуждалась в его помощи, что он нужен ей сейчас больше собственной жизни, что она задыхалась без него от того, что его не было рядом, когда ей было очень плохо, а теперь еще хуже. Возможно, он преувеличивал свое значимость для девочки, но ощущал, что прав. И Алена Мороз не просто так говорила, что Даша испытывает к нему больше, чем обычную симпатию. Бред, конечно, но разве залезешь в чужую голову, чтобы удостовериться в обратном?
Николай Михайлович ощущал вину. Странно, считал себя без вины виноватым перед Дашей. Он обязан ее увидеть, заглянуть в ее глаза, чтобы знать, что делать дальше. По другому никак не успокоиться. Нет, он не хотел усмирить собственную совесть, чтобы она не мучила его попусту: понять хотел, чем сможет помочь Даше. Возможно, ошибался. Однако лучше сделать и пожалеть о сделанном, чем не сделать и корить потом себя в нерешительности.
Николай Михайлович отправился к Даше домой. Что он скажет и кому, когда откроют дверь? Вряд ли его встретит на пороге сама Даша. Очень может быть, что откроет ее отец.
Открыла девушка. Красивая. Что-то общее с Дашей было в ее чертах.
– Вам кого? – удивленно спросила она, уставившись на незнакомого ей мужчину.
– Здравствуйте, – поздоровался Николай Михайлович. – Возможно, вам покажется это странным, но мне нужно увидеть Дашу, – как можно убедительнее произнес.
– А вы кто? – настороженно спросила девушка. Она стояла неудобно для Николая Михайловича. Если бы дверь открывалась наружу, он бы просто рванул на себя, и дело с концом. Но дверь открывалась внутрь и девушка мешала войти, он мог ее покалечить нечаянно.
– Вы меня не знаете, – сказал Николай Михайлович, – но поймите, очень важно, чтобы Даша увидела меня, а я – ее.
– Зачем? – недоумевала девушка. – Вы кто?
– Какая же вы глупая, – грустно улыбнулся Николай Михайлович.
В его улыбке девушка разглядела опасность для себя. Она громко позвала какого-то Тимура, который не заставил себя долго ждать.
– А, это вы? – узнал он Николая Михайловича.
– Ты его знаешь? – облегченно вздохнула девушка. – А я уже подумала, что к нам какой-то маньяк ломится.
– Это режиссер из ДК, – сказал Тимур Вере, Дашиной сестре, так как это была именно она.
