– И что вам нужно? – спросила Вера Николая Михайловича.
– Я же говорю, увидеть ее.
– Даша больна, – посчитала нужным сообщить Вера. – Врач посоветовал ее не беспокоить.
– Поймите, единственный настоящий врач в данной ситуации я, – смело заявил Николай Михайлович.
– Он точно маньяк, – агрессивно прореагировала Вера, пытаясь закрыть дверь.
– Да пускай войдет, – не согласился с ней Тимур. – Хуже не будет. Проходи, – пропустил Николая Михайловича в квартиру. – Если что, – сказал Вере, – милиция же здесь. Чего бояться?
Николай Михайлович вошел в комнату, в которой, отвернувшись к стенке, на нижней кровати лежала Даша. Он тронул ее за плечо. Она повела плечом, словно избавлялась от назойливой мухи. Тогда Николай Михайлович позвал ее по имени. Даша повернулась к нему. Приветливо и обрадованно улыбнулась.
– А, Николай Михайлович! – произнесла. – Пошли вы в жопу, Николай Михайлович! – опять отвернулась к стенке.
– Послушай, мне жаль, – сказал режиссер, – что так вышло с твоей мамой…
– Вышло, – фыркнула Даша в стенку.
– Я не знал ничего, прости, – говорил Николай Михайлович.
– А чего вы оправдываетесь? – снова повернулась к Николаю Михайловичу улыбаясь. – Вы кто такой? Чего приперлись? А, пожалеть бедную сиротку? Вы чего возомнили из себя? Пуп земли, блин. Дратуйте отсюда, Николай Михайлович, я вас больше не люблю.
Николай Михайлович опустился на колени у Дашиной кровати, взял ее руку, приложил ладошкой к своим губам.
– Не люби, – прошептал. – Я буду любить нас за двоих.
– Чё вы сказали? – растерялась Даша.
– Вставай, Даша, – попросил Николай Михайлович, – пойдем со мной.
– Куда? – широко открытыми глазами смотрела она на режиссера.
– Просто пойдем, и все. Не все ли равно, куда?
– Все равно, – согласилась Даша.
– Тогда вставай.
Даша вылезла из постели, оделась. В прихожей ее остановила Вера. Но младшая сестра так зыркнула на старшую, что у той пропало всякое желание спрашивать ту о чем-либо. Она обратилась к Николаю Михайловичу, желая знать, куда он уводил Дашу.
– Вы не беспокойтесь, – заверил Николай Михайлович. – С Дашей все будет в порядке. И ее выздоровление я вам гарантирую.
– Но вам можно доверять? – сомневалась Вера.
– У вас парень-милиционер. Как я могу причинить вред вашей сестре?
– Я готова, – заявила Даша в дверях.
– До свидания, – попрощался Николай Михайлович с Верой и Тимуром. Даша помахала ручкой.
ЭПИЗОД 30
Николай Михайлович привел Дашу в Дом культуры, завел в зрительный зал, помог подняться на сцену и усадил попой на рояль. Сидя на рояле, она сравнялась ростом с Николаем Михайловичем и могла смотреть ему в глаза, не задирая головы вверх. Однако сперва они вдвоем посетили центральный универмаг, где Николай Михайлович купил две бутылки водки, литр томатного сока, несколько пачек крабового мяса, четыре коробки салата «Оливье», пару пирожков с картошкой, четыре одноразовых стаканчика и две пачки сигарет. Даша попросила купить ей банан и два апельсина. Она сразу поняла, что Николай Михайлович вытащил ее на какую-то пьянку, чтобы Даша развеялась, отвлеклась мыслями от маминой смерти. Еще она заметила, что Николай Михайлович ни на секунду не выпускал ее руки из своей, особенно в магазине. Он бросал вызов городу, не стесняясь и не боясь, что завтра о нем скажут, разглядев в обществе Даши Белой. Зачем ему это? Вообще-то пострадавшая сторона от будущих сплетен тут Даша. Значит Николай Михайлович брал ответственность за нее на себя, раз так храбро показывал на людях, как кого? Даша еще ребенок, мягко говоря. Хотя, вполне вероятно, что городу насрать на них обоих.
Николай Михайлович попросил Витька-сторожа никому не говорить о том, что он закроется в зале и вообще о том, что он находится в ДК. Витек за умеренную символическую плату согласился молчать. Хотя на его месте стоило бы задуматься, зачем Николаю Михайловичу закрываться, да еше с Дашей вместе? Чем они будут заниматься на сцене? Может быть, у Витька и возникали подобные мысли, но он отогнал их, как мух кепкой. У него сложились хорошие отношения с режиссером. Тот вроде бы парень неплохой, не сможет он причинить вред девчонке. Раз они закрылись там вдвоем, значит, так надо, значит, была причина, учитывая состояние Даши. Да и репетиция у них там по расписанию. Все законно.
Даша распечатала банан, предложила первому попробовать на вкус Николаю Михайловичу, но тот отказался. Он раскладывал закуску рядом с Дашей на полиэтиленовом пакете. Потом откупорил бутылку водки, разлил по стаканчикам, затем, взболтав пакет с томатным соком, открыл его и разлил по оставшимся стаканчикам.
– Вы хотите, чтобы я напилась? – спросила Даша, откусив банан. Она выглядела естественно без «боевой раскраски». Большие печальные глаза пробирали красотой до дрожи. Николай Михайлович был поражен их глубокой наполненностью.
– Нет, не хочу, – ответил он, поднося ей стаканчик. – Я хочу, чтобы мы напились вместе. Пей.
– Но здесь много, – посмотрела Даша на саканчик сквозь свет.
– Пей, сколько сможешь, – сказал Николай Михайлович и опрокинул в себя содержимое своего стаканчика тремя глотками. Запил соком. Закусил крабовым мясом.
Даша тоже выпила до дна свою водку, но десятью глотками, сильно сморщила личико, замахала руками. Николай Михайлович подал ей сок, который Даша употребила почти весь, из того, что было налито.
– Ну и гадость, – выдохнула, залив горький вкус томатом. – Как вы ее пьете?
– Молча и быстро, – усмехнулся Николай Михайлович, закурил.
– Не угостите и даму сигаретой? – потянулась Даша за никотином.
– Не поплохеет? Ты лучше закусывай.
– Я сама разберусь, ладно? – взяла сигарету из лежавшей на рояле пачки. Николай Михайлович зажег спичку, поднес к ее сигарете. – Ну, и?… – выдохнула Даша дым, затянувшись, в сторону.
– Что, ну и? – спросил Николай Михайлович.
– За каким фигом вы меня сюда притащили?
– Познакомиться хочу получше.
– Ну, знакомьтесь, – разрешила Даша. Тепло расползлось по телу одеялом. В голове зашумело приятным ветерком. И так вдруг захотелось разреветься оттого, что Николай Михайлович рядом, только руку протяни, что он никуда не исчезнет, как исчезла мама, ушла и даже не попрощалась. Как она могла вообще? Слезы потекли сами, не спросясь. Даша пыталась улыбаться, вытирала их. Что подумает Николай Михайлович? Она же не плакса! Она всегда веселая, все время смеется… Но удержать себя не смогла. Даша стала всхлипывать, вздрагивая всем телом при каждом всхлипе, не зная, куда себя девать от позора. Зачем Николаю Михайловичу запоминать ее зареванной и сопливой? Она же некрасивая такая, ей не идет плакать. Но он же тоже виноват! Где его носило, когда он был так нужен?…
