– Скучаешь? – спросил.
– Заметно разве? – ответила Даша.
– Не то, чтобы очень, – замялся. – Взгляд отрешенный.
– А ты чё, окулист? – съязвила.
– Колючая ты, – укорил парнишка.
– Какая есть, – произнесла Даша.
– И на каком курсе учишься? – поинтересовался.
– В десятом классе СШ, – ответила.
– Удивила, мать! – усмехнулся парнишка. – То-то я смотрю, личность незнакомая!
– А ты типа всех знаешь?
– Типа да.
В дверях показалась Верка, причесанная, накрашенная, красивая.
– Отвали от нее! – увидев парнишку рядом с сестрой, рявкнула на него. Он даже вздрогнул от неожиданности.
– Да мы беседовали просто, – произнес.
– Беседуй в другом месте и с кем-нибудь попроще! – заявила Верка. – Пошли! – позвала Дашу.
– Чао! – сказала Даша длинноволосому парнишке, выбросила окурок и поспешила за сестрой.
– Чего ему от тебя надо было? – на ходу спросила Верка.
– Ничего, – улыбнулась Даша. – Интересовался, на каком курсе я учусь.
– И что ты ответила?
– Сказала, что я школьница.
– Молодец, – похвалила Верка. – Этот говнюк – пикапщик, – продолжала. – Присосался бы к тебе, как пиявка, разбил сердце и выхвалялся бы потом перед такими же уродами и новыми жертвами, которые и не подозревают, что уже на крючке.
– Такой умелец? – удивилась Даша.
– Профи, – подтвердила Верка.
– На собственном опыте убедилась?
– Еще чего! – возразила старшая сестра. – Соседка по комнате попалась на его чары. Хорошо, что сильным характером обладает, быстро выкарабкалась.
– Ну, мне это не грозило, – сказала Даша. – У меня уже есть человек, которого я люблю.
– Что? – остановилась Верка. – Что ты сказала?
– А чё такого? – не поняла Веркиной реакции Даша.
– И кто он?
– Типа ты не знаешь?
– Твой Николай Михайлович на много старше тебя! – высказалась Верка.
– И чё? Аргументируй.
– Ну я же не дура, – передумала воспитывать младшую сестренку старшая. – Тебе, как никому и как никогда, нужна поддержка. Кому, как не Николаю Михайловичу за тобой и присматривать? Вы еще не это?…
– Не то, – перебила Даша. – Его жена не отпускает, – вдруг проговорилась.
– Стоп! – все сразу поняла Верка. – Ты хочешь сказать, что на кладбище тебе нужно к его жене? Отпустила чтобы?
– Нельзя? – опустила голову Даша.
– Почему нельзя? Можно. Не уверена, правда, подействует ли.
– Я уломаю ее, – решительно заявила Даша.
– Уломаешь, так уломаешь, – не стала возражать Верка. – О, автобус наш! – заметила приближающийся транспорт.
ЭПИЗОД 42
– Цветы надо купить! – сказала Даша сестре, когда они вышли из автобуса.
Пожилые женщины в разноцветных платках как раз расположились с цветочным товаром вдоль кладбищенских ворот.
Вера купила букетик гвоздик, протянула Даше.
– Где ты искать ее будешь? – спросила. – Здесь территория не меньше колхозного поля.
– Почувствую, – отозвалась Даша, проходя в ворота, – должна почувствовать. Но ты на всякий случай, – обратилась к сестре, – спроси в конторе.
Не дожидаясь ответа, согласна ли Вера с Дашиными словами, она свернула к могилам, не оборачиваясь, чтобы удостовериться, поняла ли ее Верка.
Здесь лежали одни молодые. Умершие от старости попадались редко. Возрастной контингент колебался от двадцати семи до тридцати восьми лет. Причем количество мужчин и женщин было где-то поровну. Не желала молодежь держаться за жизнь. Либо жизнь не хотела бороться со смертью. С каждого изображения на постаментах, с каждой фотографии на памятниках сияли улыбками лица живых, красивых, симпатичных, добрых, умных молодых людей. Могилы такие ухоженные! Родственники будто извинялись перед погибшими за свое невнимание прежде, заглаживали вину ненужными уже, по сути, извинениями. Мертвым не больно. Им вообще все равно. Хоть ты миллиард долларов истрать на шикарную надгробную плиту и изваяние из золота – человека не вернешь. Но, наверное, им, мертвым, здесь хорошо. Тишина, покой. Никто не капает на мозги. Не заставляет идти на ненавистную работу или на осточертевшую учебу. Как они уходили? Самоубийц уже не хоронят за забором. Их так много. Так же, как и убитых. У последних наверняка имелись какие-то планы на будущее, они чего-то хотели достичь. Но какой-нибудь пьяный урод отнял жизнь, не задумываясь о том, что натворил. Даже вины своей не признал. Откупился деньгами, чтобы и дальше рассекать по дорогам необъятной родины в пьяном угаре. Другой урод не расчитал силы удара, забив до смерти. Он тоже не раскаялся. Отсидел два года и вышел, чтобы повторить «подвиг». А действия маньяков вообще не поддаются нормальному объяснению. Но и они тоже не признают себя виновными в чьей-то смерти. Отсидят, сколько им дадут, и снова выходят на «охоту». В самоубийствах тоже виновен кто-то еще, кроме непосредственно самоубийцы. Так считала Даша. Но она также считала, что умирать молодыми – модно. Естественно, к этой мысли она приблизилась не самостоятельно, вычитала и высмотрела у новоявленных гениев от литературы, кино и музыки. В какой-то мере и представители этих родов деятельности способствуют увеличению самоубийств во всем мире, призывая в своих произведениях свести счеты с жизнью, дерьмовой, бесперспективной и никчемной. На том свете, типа, лучше. Хотя сами почему-то не торопятся исполнять собственные заветы, за исключением особенно одаренных.
Бродить среди могил можно до бесконечности, останавливаться у каждой, всматриваться в лица, когда-то живые, гадать, чем занимались похороненные здесь, придумывать им биографии и плакать. Слезы покатились по Дашиным щекам, как только она приостановилась у первой привлекшей ее внимание могилы девушки, не прожившей и семнадцати лет, такой веселой и необыкновенно красивой, судя по фотографии. Даже если бы Даша и захотела перестать плакать, слезы не послушались бы ее. Она уже сомневалась, нужно ли искать жену Николая Михайловича. Справится ли она с психологическим и эмоциональным волнением? Среди этих мертвых молодых мозг закипал, точно вода на плите, хотелось что-то сделать такое, но что?…
Зазвонил мобильный. Это Верка. Она в конторе выяснила на каком участке похоронена Анна. Сказала Даше выходить на главную аллею, чтобы вместе пойти дальше. Даша со всех ног бросилась от могил прочь. Еще немного и, казалось, голова взорвалась бы, останься она.
Верка ждала ее в сопровождении управляющей, еще не старой женщины, которая и указала нужное направление. Под ногами чвякали грязно-желтые опавшие листься, мертвые, как и все на кладбище.
– Ты что, ревела? – не могла не заметить Вера черных разводов на Дашиных щеках. Та лишь кивнула в знак согласия, все еще всхлипывая и стесняясь своей слабости. Когда хоронили маму, держалась, как скала, а тут…
