…В отдел кадров стояла очередь.
Халтурин, глядя под ноги, быстрым шагом прошел мимо угрюмых, враждебных лиц, резким движением распахнул дверь:
– Евгения Станиславовна!
– Да, Евгений Станиславович?
Состоялся обмен улыбками: покровительственной – Халтурина и смущенной – Жени.
– Нужен православный художник по фарфору и фаянсу.
– Хорошо, я дам объявление.
– Да. Поторопитесь.
– Газета выйдет через три дня.
– Так долго?
– Да.
– А кадровое агентство здесь есть?
– Только в областном центре.
– Свяжитесь с ними. Нам срочно нужен художник.
Женька кивнула с серьезным видом. Что-то задумал их реформатор, что-то важное – из ушей пламя, из ноздрей дым, из-под копыт искры летят. Интересно, по Нинкиной классификации, к каким ветрам можно отнести Халтурина? Тайфун? Ураган? «Ураган «Халтурин», – Женька весело хмыкнула, набирая номер рекрутингового агентства. – Надо же, какая чушь в голову лезет».
Передала заявку, продиктовала объявление в местную газету, ей сбросили по факсу счет, и Женя побежала с ним в бухгалтерию.
– Ты что, не знаешь, все счета через Халтурина, – в испуге замахала руками бухгалтер Людмила Петрова, которую за исполинский рост и вес злые языки окрестили Дюймовочкой.
Женя кинулась в приемную. Агнессы на месте не оказалось.
Хаустова уже взялась за ручку двери в кабинет директора, но услышала краешек разговора – Халтурин с кем-то говорил по телефону:
– Грета, мне нечего тебе предложить. Нет, я ничего не забыл, – донеслось из кабинета.
Голос Халтурина – интимный, тихий и грустный, заставил Женьку остановиться. Воздух сжался в груди, как в газовом баллоне перед взрывом.
– Как раньше ничего уже не будет, – произнес управляющий, и Женька поразилась сходству со своими мыслями. Именно эти слова она повторяет себе каждый день, по несколько раз, и ночью. Ничего как раньше не будет. А как будет? И вообще – будет? «Он хочет, чтобы девушка его уговаривала», – догадалась Женя.
Разговор прервал звонок по другому телефону.
– Грета, я не могу больше говорить, целую. – Женька выдохнула, а Халтурин уже переключился на другой звонок.
– Алло? Да, приветствую.
Хаустова просунула голову в кабинет, шепотом поинтересовалась:
– Евгений Станиславович, можно?
Халтурин, продолжая разговор, жестом пригласил Женю войти.
– Чем больше, тем лучше. Денег много не бывает. Конечно, обоснованная цифра. За каждую строчку головой ручаюсь.
Женька стояла столбом посреди кабинета. Халтурин ткнул пальцем на стул, показал глазами: «Садись».
– Заинтересовал? Я рад! – продолжал в трубку Евгений, показывая на бумаги в руке у Жени.
Она положила на стол счета и осталась стоять.
Халтурин опять показал на стул. Женька вернулась на место.
– Я смогу приехать в субботу. Отлично. До связи, – простился Евгений, потер ладони и поднял на Женьку довольный взгляд. – Это инвестор. Заинтересовался моим бизнес-планом.
– Каким? – вырвалось у Женьки. Ревность змеей обернулась вокруг сердца: кто-то знает о планах Халтурина, а она рядом – и ничего.
– Неужели интересно? – с озорной улыбкой глядя на Женьку, спросил Халтурин.
– Конечно. Если это все произойдет, и завод заработает, то интересно, – созналась, краснея, Женька.
Все-таки не верит кадровичка в него. Ну, и на кой черт ему ее вера?
– Тогда ждите, когда заработает и произойдет.
Спрашивается, он что, без веры этой девчонки не может обойтись?
Девчонка надулась и поднялась:
– Подпишите счета для газеты и кадрового агентства.
– Легко, – ставя подпись, ответил Халтурин на свои мысли.
* * *
Концепция вывода завода из кризиса была стройной и красивой, как всякая теория, выстроенная толковым специалистом. Но не зря говорят: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить».
Началось с собрания, на котором акционеры потребовали отчет от кризисного управляющего. Думали, топ-менеджер – новый мессия. Походит по цехам, пошепчет, осенит крестным знамением углы, и кризис, как нечистая сила, уберется в ад.
Евгений не стал ничего объяснять про ББ, не стал валить вину на бывшего директора, искать лазейки. Принял вызов.
Вопросы – ответы – вот во что вылилось собрание акционеров. Пресс-коференция кризис-менеджера Халтурина, а не собрание.
За пресс-конференцию можно было поставить отметку «отлично», но Халтурин разозлился на Куколева. И на себя…
«Старый, больной и хитрый ББ сыграл со мной, как Геракл с наивным Атлантом: хочешь прогуляться и на мир посмотреть? Без проблем, только подержи небесный свод, пока я подложу шкуру на шею, а то груз очень давит. Я подставил шею, Куколев-Геракл переложил на меня, дурака, всю тяжесть решений, а сам на скамье запасных отдыхает».
Евгений задавал себе вопрос: «На чем же старик меня подловил?». Ответа было два: вежливый и правдивый.
Вежливый звучал так: кризис-менеджеру Халтурину было интересно попробовать силы на резкой смене сценария – от ликвидационного к антикризисному, от разорения к созиданию.
Правдивый звучал неутешительно: Халтурину не хотелось, чтобы барышня из отдела кадров думала о нем как о терминаторе, запрограммированном на уничтожение цивилизации.
– …Собственно, я пригласил вас вот по какому вопросу, – доверительно сообщил Халтурин, когда Женя присела на краешек стула, – мне нужны к понедельнику приказы об увольнении в связи с реорганизацией.
С Женькой чуть удар не случился:
– Как!?! Я же почти всех уволила в связи с ликвидацией!
– Думайте, как лучше сделать. Дальше. На предприятии остается триста-триста пятьдесят специалистов. Вы подберете их мне. Здесь проект, – Халтурин протянул Жене еще одну папку, – тут указаны профессии и зарплаты. Посмотрите, сами добавите, что нужно.
– Евгений Станиславович! Почему я? Есть же мастера, начальники цехов, они знают людей, – с расширенными от страха глазами пролепетала Хаустова. Никогда она еще так по-черному не завидовала Илье Шепелю – юристу, который сбежал с завода три месяца назад, когда случилась первая задержка с зарплатой.
– Я получил их предложения, они все в папке. Там семьсот с лишним человек. Ваша задача – отобрать из этих семисот. Надеюсь на вашу объективность.
По лицу Хаустовой пробежали сомнение и растерянность:
– Евгений Станиславович, что, завод действительно остается?
