– Нин, тебе уборщица не нужна?
– Жень, я скоро сама полы буду мыть у себя в конторе, если еще годик протянется в стране этот ужас. Жених обнищал и обмельчал. Платить за встречи не хочет. Понимаешь? Все не очень хорошо. А на заводе у тебя отличная перспектива.
– Это если завод будет работать.
– Будет. Евгений мужик упрямый и сильный, как северо-восточный средиземноморский ветер – греко. Он вытащит завод, – с убеждением произнесла Нинка, чем еще больше расстроила Хаустову.
– Ниночка, – донесся из комнаты голос Веры Ивановны, – у тебя в сумке телефон звонит.
Нина побежала отвечать на звонок, а Женька снова погрузилась в подробности встречи с Халтуриным и снова принялась казнить себя. Опять глаза заволокло от обиды и стыда, Женька представила, как будет выглядеть завтра, и заморгала, стараясь остановить слезы, но совладать с потоком не могла.
Мелентьева вытащила из сумки трубку – на дисплее светился номер Сергея.
– Да? – ответила Нинка, снедаемая недобрым предчувствием.
Весь день Мелентьева жила, как в лихорадке: утром приехала в банк, банкир положил перед Нинкой проект застройки. Пока с умным видом она листала документ, Сергей отлучился. Черт дернул Нинэль стащить чертежи и смыться. Божко уже через пять минут позвонил и попросил немедленно вернуть папку. Мелентьева резвилась, разыгрывала интерес к эскизам, а сама уже ехала на завод, к Хаустовой.
Оказалось, что Женькин шеф в Москве, и только вечером вернется. Нинка по глупости оставила папку Женьке, уехала в брачную контору. Тут навалились письма, звонки, пришла кураторша из налоговой, потом невеста выступила с претензией, что всем нашли женихов, а ей нет, потом Женькина истерика, и Нинка думать забыла про папку.
– Проект у тебя? – поинтересовался Сергей.
– Да, Сереж. – Нинка не представляла, что придется так выкручиваться и врать из-за какой-то папки с чертежами и расчетами. – Меня действительно вызвали на работу, и я не успела посмотреть картинки, вот и прихватила с собой. Да ты не волнуйся, я принесу его домой.
– Где ты?
– Еще в конторе.
– Давай скорей, – недовольным тоном велел Божко, – я домой собираюсь.
Нинка вернулась в спальню подруги с перекошенным лицом.
– Жень, мне проект нужно забрать. Где он?
Женька открыла рот, но так ничего и не ответила. В глазах застыл ужас. Она совершенно, ну начисто забыла о папке, которую в сердцах швырнула на стол Халтурину, и в магазине тоже не вспомнила, думала только о том, что Халтурину не понравился ее новый образ.
– Где? – Нинка уже поняла, что ее тупо сдали, но еще не поверила в случившееся до конца. – Где?
– У Халтурина.
– Где?
– На работе. А может, он взял его домой, не знаю.
Нинка с высоты своего роста несколько минут рассматривала зареванную Женькину физиономию.
– Я тебя убью! Звони!
– Сама звони. – Женька поджала ноги и нахохлилась, всем своим видом выражая протест.
– Как вы меня достали!
Нинка развернулась и выскочила из спальни.
Халтурин оставил подругам номер домашнего и мобильного телефонов.
Мелентьева притащила старый телефонный аппарат из прихожей в Женькину комнату, сунула накладной ноготь в дырочку диска и начала накручивать цифры.
На третьем гудке трубку сняли, молодой женский голос ответил:
– Алло?
Нинка от неожиданности чуть трубку не выронила.
– Ой, простите. Здравствуйте, – пробормотала6 она.
Женька соскочила с постели, приложила ухо к трубке.
– Пригласите, пожалуйста, Евгения Станиславовича, – попросила Нинэль.
– А кто его спрашивает? – Голос с явным московским аканьем растягивал слова.
– Подруга, – рявкнула, придя в себя, Нинка.
– Перезвоните позже, Евгений Станиславович занят, подойти не может.
Нинка швырнула трубку.
– Ща-аз, – в ярости прорычала Мелентьева. – Собирайся, подруга, мне некогда ждать, пока эти голубки наворкуются.
Нинка не щадила Женькины чувства не по злобе, а от возмущения несправедливостью.
– Куда?
В страхе Женька вцепилась в кровать, не желая расставаться с насиженным местом.
– К шефу внешней разведки! – Нинка тащила Женьку с кровати. – Втянула меня в историю, а сама в сторонке думаешь отсидеться? Не выйдет!
…Халтурин поставил «Ниву» напротив подъезда, взбежал по лестнице на третий этаж и чуть не рухнул, потеряв почву под ногами – на площадке, подперев стенку спиной, стояла Грета.
Время остановилось, секунды переливались в минуты, а Халтурин молчал, рассматривал безумно красивое, но уже чужое лицо.
– Послушай, это уже просто неприлично, – упрекнула, задетая его молчанием, Грета.
– Неприлично ставить мужчину в такое положение, – вышел из ступора Евгений. – Почему не позвонила?
– Хотела сделать сюрприз.
– Удалось. Как ты меня нашла?
– Димка Каверзев сказал. Ты не пригласишь меня?
Проклиная Димку, Халтурин достал ключи, открыл квартиру, пропустил Грету, хотел извиниться за то, что не убрано, но не стал.
Испытывая неловкость, подал Грете те самые тапки, которые недавно предлагал кадровичке, поморщился, предвидя откровенный разговор с Гретой, и разозлился: опять семейство Мищук навязывало ему свои правила игры.
– Мищук, наверное, в командировку отбыл? – пересохшими губами спросил Халтурин.
– Да, – не стала врать Грета, – уехал. Ты был в Москве, мне сказали?
– Был.
– И даже не позвонил?
– Не получалось, да я и не стремился. Зачем?
Грета потянулась к Евгению с поцелуем, но Евгений мягко отстранил ее:
– Нам надо поговорить.
– Я устала и есть хочу, – ловко уклонилась Грета, – за рулем несколько часов.
Готовясь к встрече, она представляла себе нечто подобное, но верила в свои чары. Ее поцелуи не однажды растапливали лед. Она вернет Халтурина, не может не вернуть, потому что любит его, потому что скучала и мечтала о нем.
– Сейчас, сообразим что-нибудь.
– Здесь будем ужинать? –с недоверчивой улыбкой оглядела холостяцкую съемную квартирку Грета.
– Здесь. Мне завтра на работу, так что извини, не до романтики.
– А ты изменился.
– Наконец-то.
Евгений зашел в ванную, намылил руки и услышал трель телефона. Звонили на домашний. Это могла быть мама или… или Женя.
