М-м, как же все-таки хорошо заниматься бумагами на этой старенькой кухне поздним вечером, в присутствии этой девочки…Евгений поразился своим ощущениям: ради Женьки он оказался способен на великие дела. Захватывающее чувство!
– Евгений Станиславович, – встрепенулась Женька, хотела что-то сказать, но Халтурин перебил:
– Женя, мы же не на работе, давай просто – Евгений.
Хаустова зарделась.
– Евгений, – голос предательски дрогнул, – Нинка рассказывала, что у банкира связи на самом верху.
– Вот и посмотрим, чьи круче и выше, – обрадовался Халтурин, будто принимал участие в соревновании мальчиков «кто выше польет стенку».
…Утром Женьке показалось, что она проспала. Подскочила, зажгла светильник – оказалось, только шесть тридцать. Тихонько пробралась в ванную, залезла под душ, выдавила остатки геля, долго намыливала себя, с умилением думая о спящем через стенку Халтурине. Сердце пело.
Тихо, стараясь не скрипнуть дверью, выскользнула из ванной и услышала шепот:
– Доброе утро.
– Доброе, Евгений Станиславович, – улыбнулась Женька, как подсолнух, потянулась к Халтурину, сияя утренней свежестью, – чистая горлица.
– Женя, мы договаривались на Евгения, – попенял Халтурин, любуясь каплей воды над бровью и мокрыми прядями Женькиных волос, – или вечерние договоренности утром теряют силу?
Евгению до сумасшествия хотелось слизнуть переливчатую каплю с Женькиного лица, но он точно знал, что не сможет остановиться… А это уже перебор для человека, которого приютили на ночь.
– Ага, – кивнула Женька, сдерживая улыбку.
Халтурин потянул к Женьке руку, смеясь в душе над испугом девушки: Хаустова перестала дышать, не сводила глаз с руки. Рука смахнула каплю, Женька выдохнула.
– Женя, а можно в душ?
– Конечно, идемте, я вам все покажу.
Оставив Халтурина в ванной, Женька прислушалась к себе: на лицо были все признаки сумасшествия. Приложила ладони к щекам, потрясла головой, уговаривая себя не сходить с ума. Причесалась перед зеркалом в прихожей, свернула узлом волосы, переоделась и побежала жарить гренки. Андрей обожал гренки, и Женька почему-то была уверена, что Халтурин их тоже обожает.
Женя не ошиблась. Евгений с детской радостью спросил:
– Гренки?
– Любите?
– Очень.
Халтурин умолчал о том, что мама почти каждый день делала ему на завтрак именно такие: сначала поджаривала хлеб в масле, потом окунала подрумяненные ломти во взбитые яйца с молоком и опять обжаривала.
Женька забыла про чай, сидела, по-бабьи подперев ладонью щеку, смотрела, как Халтурин наворачивает жареный хлеб и умилялась.
Когда Евгений ночью делился с Женькой своими мыслями, Хаустова плохо соображала. Во-первых, сильно поглупела от присутствия на ее кухне кризис-менеджера, во-вторых, спать хотела.
По дороге на работу вспомнила смутное беспокойство.
– Евгений Станиславович, вы упоминали вчера о каком-то договоре? – Женьку не покидало ощущение, что она знает, о чем идет речь.
– Кредитный договор. Не просто же так гоняли деньги Куколев с Божко. Должен быть договор. У меня есть платежка, но этого мало. Куколев молчит, у Божко можно не спрашивать.
– У нас все договоры проверял юрист. Я поищу у Ильи в столе или в шкафу, вдруг остался экземпляр.
– Отлично. Кстати, завтра приезжает наша команда. Я с утра поеду встречать двух нужных людей. Было бы хорошо, если бы вы нашли в аренду квартиру двухкомнатную.
– К завтрашнему дню?
– Проблема? Я как-то замотался…
– Не знаю, Евгений Станиславович, попробую.
– Ничего, поживут какое-то время в гостинице.
– Я постараюсь, – Женька покусала губу. Мама опять будет ворчать и дуться.
* * *
…После работы Хаустова взялась за поиски договора. Переложила все папки, перелистала последние документы в шкафчике юриста – ничего не нашла. Вспомнила, что Шепель, бывший юрист завода, оставил номер телефона. Нашла на календаре запись, набрала цифры и услышала голос Ильи:
– Алло?
– Здравствуйте, Илья Сергеевич, это Женя Хаустова.
– А, Женя, здравствуй! Как там наша лавка поживает?
– Потихоньку. Илья Сергеевич, скажите, вы что-нибудь знаете о последнем кредитном договоре завода с «ИнвестТрастом»?
Трубка молчала, Женька позвала:
– Алло, Илья Сергеевич?
– Слышу тебя, слышу. Просто думаю. Вообще, знаешь, не телефонный это разговор.
Внутри у Женьки все оборвалось: Илья Сергеевич зря не скажет. Мужские игры вмиг потеряли привлекательность и крутизну. Откуда-то потянуло холодом, Женька передернула плечами.
– Илья Сергеевич, вы можете встретиться со мной в пиццерии возле техникума?
– Хорошо, подъезжай.
* * *
…Дима Каверзев и Павел Жижко потребовали ввести их в курс дела, едва сошли с подножки поезда.
– Как кредиторы?
– Когда суд?
– Что накопал? – забросали они вопросами Халтурина.
– Что с инвестором?
Халтурин загадочно улыбался, подогревая здоровое любопытство соратников по оружию, молчал, пока грузили вещи в машину и отъезжали с привокзальной площади.
Лед хрустел под ногами прохожих, дорога сверкала ледяной коркой, халтуринская «Нива» ползла, как черепаха – мороз ударил неожиданно, после дождя, а он резину, как обычно, сменить не успел, и чувствовал себя за рулем, как на горной речке в байдарке.
Получая неподдельное удовольствие от профессионального разговора, Халтурин с видом победителя изрек:
– Мужики, новости такие: мы не ликвидируем предприятие. И второе: инвестор пропал, сгинул. Да и черт с ним.
– Куда пропал? Как – не ликвидируем? А что мы делаем? – наперегонки кинулись выяснять мужики.
– Не знаю, куда пропал. Не отвечает на звонки. Передаю послания на автоответчик и референту – пока тишина. По поводу завода. Сообщаю: мы выведем завод из банкротства чистым и невинным, как младенец.
– Жень, а зачем? – Дмитрий знал, что первоначальный план был иной.
– Ситуация изменилась, – уклончиво ответил Халтурин. – Банкиры, как выяснилось, задумали искусственное банкротство.
– Ну, и что из этого? Поможем банкиру.
– Не станем мы помогать банкиру, потому что он плохиш.
– Чего он хочет?
– Он хочет автозаправку поставить на месте завода, мойку для большегрузных машин и гостиницу.
– Отличная идея, может, договоримся с ним?
