Врач скорой помощи – пожилая женщина в очках с мягким, хорошим лицом, ахнула, почти как Вера Ивановна:
– Детка, это криминал, придется вас забирать.
Вера Ивановна затрясла головой:
– Забирайте, забирайте, куда ж ее дома такую оставлять.
Преодолевая дурноту, Женька оделась, взяла пакет, который мама собрала под диктовку фельдшерицы, и, поддерживаемая женщинами с обеих сторон спустилась к машине.
– Мама, – Женька остановилась перед открытыми дверями «Скорой», – не говори ничего Нине и Евгению Станиславовичу. Не звони им, а если будут спрашивать, скажи, уехала к какой-нибудь дальней родне, или…. в общем, придумай что-нибудь. Пожалуйста, очень тебя прошу.
– Хорошо, – рассеянно обещала Вера Ивановна, непривычно соглашаясь с дочерью.
* * *
…Женька исчезла из вида стремительно. Пока Халтурин, теряя скорость из-за шлепанцев, добежал до угла дома, за углом обнаружилась только одна девушка, но это была не Женя, хотя пуховик и ботинки, и рост – все казалось похожим.
Евгений обежал дом и вернулся в квартиру злой и грязный – когда бежал, забрызгал грязью брюки и даже рубашку на спине.
Мелентьева пила водку, плакала, сморкалась в полотенце, и на все плевала, потому что уже перешла в другое измерение.
Халтурин вызвал такси, затолкал почти бесчувственную Мелентьеву в машину, и приплатил недовольному водителю, чтобы доставил пассажирку до порога.
Вернулся домой и стал звонить Хаустовой.
Трубку снял Тема. Мальчик со всеми подробностями, обстоятельно изложил Халтурину, как они с мамой и бабушкой отдыхали, как вернулись из дома отдыха и чем занимаются – испекли оладьи и теперь лепят вареники.
– Артем, пригласи маму к телефону, – попросил Халтурин, получив исчерпывающую информацию обо всех Хаустовых за последние три дня.
– А мамы нет.
– Давно?
– Давным-давно, – печально вздохнул Артем.
Евгений был уверен, что Женя не хочет с ним говорить. Ведь совершенно очевидно, что она подумала на их с Мелентьевой счет… А что еще можно подумать?
«И почему ты так по-идиотски повел себя? – изводил себя Евгений. На самом же деле ничего не было! Если б ты не мямлил что-то невразумительное, а сразу предложил Жене войти, все бы обошлось».
А как было не мямлить, если рубашка расстегнула, в помаде, волосы всклокочены. Спасибо Мелентьевой…Эта красотка успела полбутылки водки почти без закуски выхлестать, и к приходу Жени вообще ничего не соображала.
Халтурин не заметил, как включил утюг и приступил к глажке.
Еще дважды Евгений пытался поговорить с Женей, но всякий раз Тема ему отвечал, что мамы нет.
Завтра Мелентьеву придется притащить за шкирку, пусть подтвердит, что ничего не было. Да и не могло быть! «Эта дылда вообще не в моем вкусе! Пусть радуется, что Божко запал на нее. Ах, да, что-то Мелентьева говорила, будто банкир бросил ее».
Через час все рубашки были выглажены, Евгений посмотрел на часы: одиннадцать… «Почему ты еще дома? – с удивление спросил себя Евгений. – Чего ты ждешь? Надо сегодня, сейчас устранить глупейшее недоразумение. Нельзя все оставлять, как есть. Потом будет поздно. Ты сейчас поедешь и все объяснишь».
…Дверь открыла пожилая женщина с испуганным лицом и пушистыми седыми волосами.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
Халтурину показалось, что женщина плакала, но отвлекаться на посторонние мысли не хотелось. Сейчас главное – объяснить Жене, что она ошиблась.
– Вы мама Жени?
– Да, я мама.
Последовал короткий кивок, который живо напомнил Халтурину Женю.
– Вас как зовут?
Раздумывая, женщина оценивала позднего гостя: стоит или не стоит он ее доверия? Сомнения разрешились в пользу Халтурина.
– Вера Ивановна.
– Вера Ивановна, я Халтурин. Извините, что так поздно. Пригласите, пожалуйста, Женю. У меня неотложное дело.
Опять женщина погрузилась в раздумья. Евгений уже еле сдерживался: чего она медлит?
– Женя в больнице, – после паузы, показавшейся Халтурину невыносимой, сообщила Вера Ивановна и зашмыгала носом.
– Как? Что случилось?
– На нее напал грабитель, – всхлипнула Женькина мама и снова поразила сходством с дочерью, – избил и отнял сумку. Женю скорая увезла.
Стены качнулись, Халтурин ухватился за дверной косяк:
– Женя пришла домой после этого?
– Да, пришла. На нее страшно смотреть было! – Вера Ивановна перестала сдерживать слезы.
– А куда увезли Женю? – Натура Евгения требовала действий. Если Женя в больнице, значит, он будет рядом.
– В городскую.
– Вера Ивановна, я сейчас съезжу, все узнаю, потом позвоню вам, расскажу, как у Жени дела.
– Спасибо. Ой, Евгений Станиславович, – спохватилась измученная страхами Вера Ивановна, – Женя просила вам не говорить ничего. Я забыла с расстройства.
– Я вас не выдам.
– А как же вы узнали, что она в больнице?
– Скажу, у меня там друг лежит, – придумал на ходу Евгений, – так что вы останетесь вне подозрений.
Когда Евгений нашел Женьку, она уже спала.
Боясь разбудить девушку взглядом, он дошел до кровати, всмотрелся в разбитое, опухшее до неузнаваемости лицо с напряженно нахмуренным лбом.
Халтурину хватило минуты, чтобы возненавидеть себя. Ужас сжал сердце: вдруг ее изнасиловали? Присев на угол кровати, Евгений уронил голову на руки и сразу понял, что нужно делать: «Я женюсь на Жене, я должен как-то искупить свою вину. Это и будет расплата».
– Идемте, – позвал Евгения доктор, – завтра приходите, сможете поговорить с ней.
Евгений не хотел знать, совершил преступник насилие, или нет: на его решение жениться это не повлияет, но Женя – ей будет неприятно узнать, что Халтурин наводил справки.
– Док, скажите, что у Хаустовой с лицом?
– Да ничего страшного, если не загноится, даже следа не останется. В худшем случае, пятно будет, но в наше время это не проблема.
– Может, какие-то лекарства нужны? Я готов.
– А вы, собственно, кто будете?
– Я ее шеф.
– А-а, шеф! – многозначительно, явно намекая на служебный роман, дернул подбородком доктор, – да, вы не волнуйтесь. Сотрясение легкое, побои. В принципе, девушке повезло. Через пару дней выпишем, дома полежит и будет как новая.
* * *
…Женька проснулась поздно, взяла пакет с мылом, зубной щеткой и пастой, села в кровати, подождала, когда голова перестанет кружиться, и побрела на поиски туалета.
