Женька открыла глаза, и, не узнавая, несколько секунд смотрела на Халтурина. Наконец, взгляд ожил:
– Ой, прости, – прошептала она, – я тебя напугала?
– Да уж, – признался Евгений. – Что с тобой? Это часто? Тебе надо обследоваться.
– Нет-нет, это не то… Это… просто от страха….
– От страха? – поразился Халтурин.
– Да.
– Ты испугалась куклу? – догадался Евгений.
– В общем – да.
Женька села, потрогала виски. Халтурин с облегчением наблюдал, как на лицо любимой возвращается румянец.
– Я потом тебе объясню.
– Нет, давай сейчас. – Евгений был категоричен. – Я хочу знать, что с тобой. Я слушаю.
Женя откинула с лица волосы и скучным голосом произнесла:
– Эту куклу мне в роддом вез муж, Андрей. Он попал в аварию и погиб, и так и не увидел Тему. Разбился на «Ямахе». С тех пор я ненавижу мотоциклы. И куклу хотела выбросить, но почему-то не смогла.
Сердце сжалось от сострадания, в носу у Халтурина защипало. Этого только не хватало! Вместо того, чтобы стать этой девочке опорой, сам превратился в бесполезного слюнтяя.
И тут Халтурина как прострелило: он себя не узнавал. Вообще, здесь в этом городке, с ним что-то случилось, какая-то странная метаморфоза. Это был не он, это был совершенно другой Халтурин. Куда делись жесткость, бескомпромиссность, неуступчивость и менталитет захватчика – куда? «Почему мне хочется держать на руках эту испуганную птаху, качать и гладить, пока она не забудет свои страхи?» – спрашивал себя Халтурин, осторожно касаясь губами несчастного Женькиного лица.
Выходило, что Грета была высотой, которую Халтурин пытался взять?
– Я не знаю, как тебя утешить, не знаю, – признался Евгений, – но что-нибудь обязательно придумаю.
– Ты уже меня утешил. – Женька поцеловала широкую ладонь Халтурина. – Ты не представляешь, что ты для меня значишь. Что бы ни было впереди, я всегда буду тебе благодарна.
– Мне не нравится твой тон.
– Жень, давай не будем обманывать друг друга. Что бы тебя удержать, нужно быть…
– Нужно быть Женей Хаустовой, – перебил Евгений Женьку. – Что ты себе навыдумывала? Трусиха. Ты – мой джек-пот.
– Так ты картежник?! – завопила Женька. – Так и знала, что с тобой что-то не так!
Халтурин сжал Женьку в объятиях, она куснула его за живот, Евгений охнул, прицелился к ее ягодице, но Женька шустро заползла на четвереньках за диван. Халтурин поймал ногу и предпринял пытку вытащить Женьку из норы, но она вцепилась в ножку дивана и повизгивала от ужаса перед расправой.
Они бесились, как дети, пока в комнате не появился Артем.
Пижама задралась, волосы топорщатся – уютный и маленький, Артем с подозрением косился на Халтурина:
– А что вы делаете?
– Бесимся, – честно признался Евгений.
Сонное личико просияло:
– И я хочу.
– А ты умеешь?
– Еще чего! – возразила Женька, вылезая из укрытия. – Завтракать! Всем завтракать.
В эту минуту раздался телефонный звонок. Женька схватила трубку:
– Алло?
– Женя!
Женька напряглась, узнав голос Ольги Кирилловны.
– Женя, с Новым годом! Евгений у вас? Он не позвонил, и я очень беспокоилась. Вот, нашла ваш телефон.
– Да, с ним все в порядке, – без энтузиазма отозвалась Женька.
– Женя, простите меня, если может. – Голос женщины срывался от волнения. – Я перед вами виновата. Надеюсь, я не успела навредить вам.
– Ольга Кирилловна, – вышла из столбняка Женька, – спасибо, что позвонили. Я вас поздравляю с Новым годом. Евгения позвать?
– Нет, не надо. Вы его любите?
– Очень, – тихо, почти не слышно, проговорила Женька, но Ольга Кирилловна ее услышала.
– Спасибо тебе, детка.
– Вам спасибо.
* * *
…В конце забора цвела сирень, и набухали почки жасмина – стоял конец мая. Из окон палаты родильного отделения Женька видела сиреневые кущи, чутким носом улавливала дыхание лета. Погода стояла переменчивая: с утра небо хмурилось, все живое замирало, потом прорывалось солнышко, и все оживало. Несколько раз мимо окна пронесся очумевший шмель, воробьи утроили настоящую разборку.
Ольга Кирилловна, мама с Артемкой и Нинка с коляской уже метались по больничному парку в ожидании часа икс: Женю с Вероничкой готовили к выписке.
Нинка держала связь с мужчинами – оба двигались в направлении роддома, по ее мнению, не достаточно быстро.
Женька ждала справку о рождении Веронички и плыла по волнам памяти.
Много лет назад радость рождения сына омрачила трагедия, и Женька против воли замирала от любого звонка в приемном покое, в ординаторской и на сестринский пост – страх сидел глубоко и прочно: вдруг что-то с Халтуриным? Главное – успеть проскочить этот коридор, забрать малышку, перешагнуть и вырваться, уйти, уехать, чтобы не дать ни малейшего шанса судьбе.
Напряжение росло, и Женя не выдержала. Спустилась вниз, проскользнула в открытую дверь кладовки, как во сне, добралась до угла за шкафом и без сил рухнула на низкую белую скамеечку с инвентарным номером. Страх разрастался с такой скоростью, что это был уже не страх, а черное чудовище, пожирающее мозг.
– Халтурина!
Женька боялась шевельнуться: неужели опять все повторится?
– Халтурина! – орала Лариска – мамочка, с которой четверо суток Женька обменивалась опытом по вскармливанию и уходу за младенцами. Женька считалась опытной мамашей, и свои знания щедро раздаривала всем желающим приобщиться к отряду млекопитающих.
– Халтурина, елки-палки, ты где? – Голова Лариски просунулась в дверь. – Ну, чего сидим? Там муж приехал, все ищут тебя. Ты чего? Послеродовая депрессия?
Крупные, как горох слезы хлынули из Женькиных глаз.
– Все, все, – Лариска обняла подругу, – все хорошо.
– Да. – Вымученная, страдальческая улыбка появилась на Женином лице. – Иду, сейчас.
Халтурин с тремя тяжелыми букетами, с приклеенной улыбкой стоял у нижней ступеньки крыльца. Внутри Евгения все дрожало от счастья и страха. Состояние было невыносимым. Не помогли ни курсы молодого бойца, которые он посещал вместе с Женькой, ни чужой опыт. Божко с видом бывалого человека гарантировал, что страх перед младенцами проходит примерно через месяц – другой.
Нинка в своей манере издевалась:
– Отцовского, как и материнского, инстинкта не существует в природе, это явление духовного порядка. Есть духовность – есть отец, нет духовности – нет отца. Вот и проверим тебя на вшивость…
