— Я же говорила тебе, что на террасе кто-то есть! — София бросила на мужа укоризненный взгляд. — Думаю, смысла отпираться нет, — обратилась она к дочери. — Крис любит тебя. Он ждал тебя все это время. Да, этот инцидент с Марком, вероятно, оказался для него тяжелым ударом. Я всегда считала Криса идеальной для тебя парой. Видишь, как все выходит. Теперь, когда ты поняла, что любишь его, все с треском лопнуло. Как ты думаешь это исправить, дорогая?
— Я сказала, что люблю его, и надеюсь, что рано или поздно он перестанет злиться и простит меня. Может, тогда он смягчится и сам скажет о своих чувствах. Мне так нужно его признание. — Лиз грустно улыбнулась.
— Так он не в курсе, что тебе все известно? — София вскинула брови.
Лиз покачала головой:
— Он должен сам сказать об этом. И скажет, если захочет. Если же нет… — Она не договорила.
Если он не сможет простить ее ложь, то все остальное не будет иметь значения. Любовь не терпит условий. Ее дарят бескорыстно и бескорыстно на нее отвечают. В противном случае она ничего не значит.
— Ты у меня отважная, девочка, — заметила София с гордостью.
— Я не отважная. Я просто люблю его и боюсь потерять. Я обманула его, а это большой удар по мужскому самолюбию.
— На самолюбии далеко не уедешь. Оно не греет, и на нем жизнь не построишь, — возразил Джон. — Я непременно скажу ему об этом, когда снова увижу.
— Джон! — воскликнула София предостерегающе, но было поздно.
Вздохнув, она посмотрела на дочь с сожалением.
— Когда снова увидишь? — машинально повторила Лиз, и ее сердце сжалось. — Я думала… Где Крис? — спросила она с тревогой.
— Он уехал сегодня. Мы пытались его остановить, но он был непреклонен.
Лиз взглянула на часы и беспомощно закрыла глаза.
— Что же теперь делать? — В ее глазах светилось отчаяние.
— Дорогая, это не значит, что он принял решение. Ему просто нужно побыть одному. Не унывай! — В голосе матери, хоть она и пыталась успокоить дочь, сквозило беспокойство.
— Да, ты права. Если вы не против, я тоже поеду домой. — Лиз постаралась не выдать своего волнения. — Раз Криса нет, чего мне здесь прохлаждаться.
— Поступай, как считаешь нужным. Конечно, мы бы хотели, чтобы ты еще погостила, но не смеем тебя задерживать, — сказала София.
— Давай я закажу тебе билеты, — предложил Джон.
Лиз благодарно кивнула.
Отчим, взяв телефон, вышел, оставив мать и дочь наедине.
— Я, пожалуй, пойду собираться. — Лиз поднялась.
— Не сдавайся, девочка. Крис не откажется от тебя так легко. Вот увидишь. — Мать проводила ее ласковым взглядом.
Нет, она не сдастся. Она приложит все усилия, чтобы выстоять, хоть это будет трудно. Если бы Крис был здесь, Лиз не испытывала бы такого отчаяния. С другой стороны, в Америке она будет ближе к нему. И кто знает…
Эпилог
Нью-Йорк перед Рождеством настойчиво напоминал о подарках. Реклама, яркие огни, украшения… Лиз и в самом деле купила еще не все. До отлета на Тенерифе времени оставалось немного, и дел было невпроворот.
Она любила эту предпраздничную суматоху. Говорят, что люди делятся на тех, кто любит получать подарки, и на тех, кто любит дарить сам. Лиз любила и то, и другое. Ей нравилось предвкушать получение подарка. Но не меньше девушку вдохновлял и процесс выбора — в этом тоже было что-то от творчества, так близкого ее душе.
Лиз остановилась перед одной из витрин, в которой была выставлена картина. Два розовых фламинго удалялись в сиреневую даль. Один ступал солидно, а в облике другого — или, скорее, другой — чувствовалась трепетность и легкое жеманство — она как-то уж очень кокетливо занесла в шаге ногу. Лиз с улыбкой рассматривала работу, удачно вписавшуюся в праздничную витрину. Трогательно и забавно. Неожиданно девушка заметила, что к ее отражению в стекле присоединилась еще одна фигура. Лиз замерла. Она уже видела однажды рядом два похожих силуэта. Полгода назад. Девушка резко обернулась. Крис. Он напряженно всматривался в ее лицо, словно хотел найти в нем подсказку. Руки его были засунуты в карманы пальто.
— Привет. Что я здесь делаю, не знаешь?
Лиз в ответ беспомощно заморгала. Нужно было срочно собраться с мыслями, которых не было.
— Ты скучал и искал меня…
— Ты права, — вздохнул Крис, но тут же на его лице появилась знакомая усмешка. — Кроме того, пришло время платить по счетам. Давай выпьем по чашке кофе и во всем разберемся. — Он кивнул на кафе, расположенное неподалеку.
Ошарашенная Лиз только кивнула. Плохо понимая, что происходит, девушка была во власти закипевшей в сердце радости.
Они сели за свободный столик, и официант принес две чашки ароматного напитка. Размешивая сахар ложечкой, Лиз наконец решилась начать разговор:
— Я уже не ждала тебя, Крис… Прошла целая вечность!
Крис держал в руках чашечку с кофе, словно грея об нее руки, и не отрываясь смотрел на Лиз.
— Я позвонил сегодня твоей матери, она сказала, что ждет тебя… Нас. И еще она сказала, что ты знаешь о моих чувствах к тебе.
Сердце девушки, которое так исстрадалось за полгода, затрепетало.
— Я сделала тебе больно. Я бы хотела все исправить, но не знаю, как это сделать.
Глаза Криса засветились теплом и нежностью.
— Я люблю тебя, Котенок. Люблю давно, и меня от этого не излечить.
От этого признания у Лиз на глаза навернулись слезы. Она опустила голову:
— Нам обоим нужно было время, чтобы во всем разобраться. Господи… — Девушка всхлипнула и покачала головой.
— Котенок, не плачь, у нас все будет хорошо. Я… Я приглашаю тебя в новое плавание, и на этот раз оно будет длиною в жизнь.
Лиз кивнула и подняла глаза, огромные от переполнявших ее чувств:
— Знаешь, Николь и Марк в Париже. Кажется, у них все неплохо. Николь беременна.
— Вот видишь, все на пороге новой жизни.
— А о какой плате по счетам ты говорил?
В глазах Криса вспыхнул знакомый огонек, от которого у Лиз по телу прошла горячая волна.
— Ну как же, ты мне должна… Для начала — поцелуй. Мы ведь поспорили, что к концу лета ты забудешь моего братца. Факт налицо. — Лицо мужчины сияло. Он отставил чашку и наклонился к Лиз.
— Что ж, я не стану торговаться… — И девушка покорно откинула голову.
Но прежде чем их губы слились в поцелуе, рука Лиз с благодарностью коснулась дымчатого топаза.
