– Может, наденем маски? – предложил Лобанов.
– Рано, – отрезал Вербов, – будем терпеть, пока совсем не сможем дышать. Кто знает, чем заполнен Купол.
Открыли третью секцию, четвёртую и остановились, заметив впереди слабое «гнилушечье» свечение.
Стены этой секции обросли колониями грибов – с виду напоминающих земные вешенки, но грибами они не являлись. Скорее всего материал стен просто начал шелушиться от старости.
– Прошли, – едва слышно проговорил Дрёмов.
Тем не менее его услышали.
– Подозрительно всё это, – проворчал Пальковский.
– Конкретнее? – оглянулась на него Инга.
– Мы слишком легко прошли в Купол… будто нас специально пропустили… и это детское пошлепывание по стенкам… вам не кажется, что кто‑то из нас знает, куда мы попали?
– Это камешек в мой огород, – улыбнулся археолог.
– Да, в ваш! – с вызовом выпрямился Пальковский. – Что за намёки на предков‑гиперборейцев вы себе позволяете? Кому вы рассказываете сказки? Может быть, вы потомок арийцев? Тех, кто на самом деле строил бункера в Антарктиде? Я имею в виду фашистов в войну!
Лица обступивших Пальковского мужчин выразили их чувства – от удивления до недоверия и осуждения.
– Ну, это вы загнули, товарищ аномальщик, – укоризненно сказал Лобанов.
– А я предлагаю допросить его! – повысил голос Пальковский. – Пусть признается, откуда ему известны внутренние детали Купола!
– Немцы в сорок пятом действительно отправляли подлодки к Антарктиде, – сказал бортинженер, – я читал, но ни одна их экспедиция не достигла цели.
– Вы лучше про Бормана вспомните! Пропал рейхсфюрер бесследно, и только после смерти обнаружили, что он всё время жил в Аргентине. Об удачных экспедициях немцев потому и не слышал никто, что они своего добились. Так, может, Купол – их рук дело?
Дрёмов остался невозмутим, лишь в глазах мелькнул огонёк сожаления.
– Не злитесь, коллега, мои предки – славяне, предки которых – гиперборейцы. А вот вы…
– Поляк… наполовину…
– Судя по агрессивному поведению, вы ближе к потомкам атлантов, точнее, антарктов, и уж гораздо больше должны знать о реликтах тех времён. Может, вы потому и занимаетесь поиском артефактов, что знаете об их существовании?
– Я бы попросил вас, Виктор Степанович…
– А я вас.
– Прекратите, – прервал спор специалистов Вербов. – Как малые дети, увлёкшиеся виртуальным квестом. Мы реально на дне озера, на глубине четырёх с половиной километров подо льдом! Хотите выжить? Помогайте оба! Виктор Степанович, вы действительно знаете, что такое Купол?
– Ну… в общих чертах, – смущённо сказал Дрёмов.
– Вот, я же говорил! – возликовал Пальковский.
– Но к немцам это сооружение всё равно не имеет отношения. У меня просьба, – Дрёмов неуверенно посмотрел на Вершинину, – товарищ полковник. Давайте доберёмся до центрального поста этой машины, и я поделюсь всей информацией, какой располагаю. Честное слово! Хочу сначала убедиться, что мои догадки верны.
– Ах, догадки, – язвительно скривил губы Пальковский.
– Андрон Рифгатович, – сдвинула брови Инга, – держите себя в руках.
– Молчу, молчу… ваши коллеги сумели бы развязать ему язык.
Дрёмов посмотрел на Вербова, пожал плечами, как бы говоря: какая муха его укусила?
– Идёмте, – сказал Вербов. – О гиперборейцах… и о немцах поговорим позже.
– Я никого не хотел обидеть, – глухо сказал Пальковский.
– Да я вас особенно и не виню, – дружеским тоном ответил Дрёмов. – Мы все устали, нервы напряжены.
– Но ведь вы наверняка знаете, что такое Купол.
– Позвольте вам не отвечать, дружище.
Вербов глянул на Ингу, глазами указал на Пальковского: присматривай за ним. Она поняла, кивнула еле заметно.
Двинулись дальше.
Тоннель полез в гору, идти стало трудней.
Источником свечения оказалась очередная перегородка, вернее, «грибная поросль» на её поверхности. К тому же воздух в тупике был насыщен углекислотой, пришлось‑таки натягивать маски.
– Она горячая, – кивнул на стену Лобанов. – Парит. Чуете? Здесь тепло.
Действительно, стена была нагрета и сухо блестела под «зарослями опят и вешенок» как полированная или смазанная маслом.
Вербов собрался было повторить процедуру отпирания замка перегородки, но Дрёмов вдруг остановил его:
– Подождите, Денис Геннадиевич, меня тоже смущает отсутствие сторожевых устройств.
– Вы же утверждали, что антаркты… или атланты жили проще, чем люди в наше время, не применяя изощрённых ловушек.
– И тем не менее они должны были применить меры предосторожности, дабы никто из посторонних не мог устроить диверсию.
– Защиту от дурака, – подсказал Лобанов.
– Нечто в этом роде.
– Что вы предлагаете?
– Давайте все отойдём подальше и бросим в стенку камень.
– Тут нет камней.
– Можно пустить пулю, – сказал Лобанов, взвешивая в руке автомат.
– Это уже чересчур. – Дрёмов оценивающе глянул на его «АДС». – Хотя, если нет другого способа…
– Нож, – предложил Вербов. – Я брошу нож.
– Вы умеете… э‑э, метать ножи? – засомневался Пальковский.
– Учили.
– Он с детства умел, – подтвердил Лобанов, – всегда что‑то кидал, а однажды удачно засветил куском шлака в голову Генке Ломтику.
– Это не я, – усмехнулся Вербов, – это Вовка Сергутин. Ладно. Всем отойти!
Отряд сдал назад.
– Ты осторожней, майор, – тихо сказала Инга, обернувшись.
На сердце стало теплей.
Вербов осмотрел заросшую «опятами» стенку, выискивая спираль «иероглифа», прикинул расстояние, с какого наверняка не промахнулся бы в цель, отошёл назад на десять метров, отодвигая спутников ещё дальше, и бросил армейский «бусурманин».
Нож точно вонзился остриём в середину «иероглифа», но не воткнулся, как можно было ожидать, а словно попал в бронелист, упал на пол.
Свечение «грибных зарослей» скачком усилилось, по стенке разбежались розовые молнии, собираясь в электрическую опухоль, и эта опухоль разрядилась копьём сияния, пронизавшим секцию коридора на всю её длину, до предыдущей перегородки.
Вербов упал на пол за долю секунды раньше разряда, успев крикнуть:
– Берегитесь!
Но и без его подсказки внимательно наблюдавшие за его действиями члены группы заранее попадали на пол коридора, напоминавший в этом месте стиральную доску.
