— Мисс Ховард! Очень рад.
— Да-да, — ответила я, почувствовав слабость в ногах.
Хорошо еще, что Брендон меня крепко держал, иначе бы я точно упала. Причем не от голода, а от ощущения, что вокруг царит настоящее безумие. Мало того что я разгуливаю в чужом теле, так еще босая и в больничной рубашке. Лифтера моя оригинальная одежда, видимо, нисколько не удивила, поскольку он очень мило попрощался с нами:
— Спокойной ночи, мисс Ховард, мисс Коллинз и мистер Старк!
Мои ступни утонули в пушистом, невероятно мягком белоснежном ковре. Пентхаус занимал колоссальное пространство. В одной из стен располагался большой мраморный камин (правда, незажженный), напротив него — огромная кухня в стиле хай-тек (черный гранит со сталью). Потолок возвышался над головой, наверное, метра на три. В огромных окнах, выходящих на две стороны, виднелись крыши домов Сохо и Нижнего Ист-Сайда. Короче говоря, помещение было оформлено стильно и дорого. Над камином висел огромный плоский экран; на нем транслировалась заставка с плавающими в аквариуме рыбками, и создавалось впечатление, что это действительно аквариум, а не телевизор. Длинные белые диваны были такие пухлые, что, казалось, в них можно утонуть с головой, стоит только сесть. На низеньких столиках рядом с каждым диваном лежали журналы. С их обложек на меня смотрело лицо Никки Ховард. Или, насколько я понимаю, мое лицо.
Брендон осторожно посадил меня на диван.
— Так, сюда, — заботливо проговорил он, — Лулу, тащи скорее еду!
— Одну секунду, — ответила та, открывая морозилку.
— И наверное, какое-нибудь горячее питье, — добавил Брендон, — а то она вся трясется.
Он заметил на подлокотнике дивана кремовый плед и закутал меня. Господи, а мягко-то как! Я взглянула на этикетку: стопроцентный кашемир. Кто бы сомневался.
Пока Брендон возился с пледом, я подняла голову, и наши глаза встретились. Он и правда очень даже ничего. Если, конечно, аккуратно подстриженные мальчики модельного типа в вашем вкусе. Явно не мой типаж. Мне все-таки ближе неформальный стиль длинноволосых компьютерных гениев. По крайней мере, раньше было именно так. Впрочем, освещенные дизайнерской люстрой зеленые глаза Брендона, надо признать, так и манили.
— Ну, здравствуй, наконец, — тихо проговорил он, глядя мне в глаза.
Я не знала, чего ждать дальше. Единственный парень, с которым мы бывали на таком близком расстоянии, — Кристофер, но это совсем другое дело. И потом, Малоуни никогда не воспринимал меня как девушку. Вопрос, можно ли считать Габриеля Луну — он ведь из галлюцинации? В любом случае, откуда мне было знать, что Брендон не просто так ко мне склонился? Я по наивности подумала, что он хочет убрать соринку с моего лица. Дело было, естественно, не в этом. Если только он не собирался убирать ее непосредственно губами с моего рта. В следующее мгновение я поняла, что Брендон Старк меня целует. Я сказала «целует»? Прошу прощения: проводит реанимационные процедуры методом рот в рот. Что удивительно, мне было приятно. Всему виной тело Никки Ховард: как иначе можно объяснить то, что я сама активнейшим образом участвовала в процессе, хотя целовалась первый раз в жизни?
Теперь понятно, почему все помешаны на поцелуях. В любовных романах, которыми Фрида заполонила весь дом (и которые я брала, только когда читать было совершенно нечего), героини постоянно описывали свои ощущения от поцелуев с возлюбленным. Что-то про рот, по которому «растекалось пламя», и всякие там «огненные ураганы», пронзающие тела. Поцелуй Брендона явно не вызвал во мне огненный ураган. И во рту почему-то ничего пламенного не растеклось. Хотя на губах все-таки возникло ощущение приятного тепла. Что было — то было. Причем к Брендону я ничего не испытывала. Представляю, что бы я почувствовала, если бы меня поцеловал тот, кто мне действительно нравится. К примеру, Кристофер. Может, тело Никки Ховард и упивается происходящим, но лично я должна срочно остановиться, пока мы не перешли к более серьезным упражнениям. (Угроза чего казалась вполне реальной.)
Я так сильно отпихнула Брендона, что поцелуй прервался со смешным чпокающим звуком, а мой незадачливый кавалер потерял равновесие и чуть не впечатался лицом в диван.
— Ты чего? — обиженно спросил он, выпрямляясь. — Я скучал по тебе!
Наверняка большинство девчонок отдали бы что угодно за поцелуй известного сердцееда Брендона Старка. Фрида точно сошла бы с ума от радости. Не сомневаюсь, что похищение доставило бы ей огромное удовольствие. Конечно, я оценила обалденную внешность и явный интерес ко мне Брендона Старка. Однако ему нужна не я, а Никки Ховард. А мне не нужен он.
— Прости, пожалуйста, — смущенно пробормотала я, увидев его расстроенное лицо. Действительно, как-то неловко получается. Губам, согретым поцелуем, вдруг стало холодно. В глубине души я немного жалела, что оттолкнула Брендона. Как выяснилось, целоваться и правда здорово. — Пойми, ведь мы даже не знакомы.
— Мы встречаемся уже третий год! — в отчаянии воскликнул он. — Как ты могла забыть?
Не зная, что делать, я плотнее закуталась в плед. Какие необычные ощущения: щетина Брендона царапалась и кололась, но почему-то это было даже приятно. От его поцелуя словно легкий ток пробежал по моим губам. Более того, что-то напоминающее тот самый огненный ураган зародилось в моем теле. Черт возьми! Никки Ховард — настоящая шлюха! А вдруг я сама такая же, просто раньше не представлялось случая проверить? Почему Кристофер никогда не пытался поцеловать меня? Сколько же возможностей он упустил, пока мы играли в дурацкий «Джорниквест»! Так, стоп! Я уже начинаю думать, как Никки!
Слава богу, в этот момент появилась Лулу с охапкой одежды.
— Вот, — сказала она, вываливая на диван джинсы, футболку и кружевное нижнее белье. — Беги переодеваться. Честно говоря, тебе не очень идет это платье.
— К твоему сведению, — ответила я, — это больничная рубашка, а не платье. Но все равно спасибо.
Я сгребла одежду и огляделась в поисках удобного места для переодевания.
— Просто не верится: ты так и не вспомнила. Твоя комната вон там, — тяжело вздохнув, произнесла Лулу и указала на дверь рядом с кухней. — Как раз успеешь к еде.
Поблагодарив ее, я пошла переодеваться, по пути стараясь не смотреть в сторону Брендона. Ноги не слушались. Во-первых, я еще не освоилась с новым телом. А во-вторых, казалось, что Брендон скоро прожжет мне спину взглядом. В принципе, его можно понять. Я и сама хотела рвануть обратно к Брендону. Если бы я с кем-нибудь встречалась, мы бы только и делали, что целовались. Все-таки поцелуи — классная штука!.. Ничего себе! Не успела и пяти минут побыть моделью, как в мозгу уже начались необратимые изменения.
Я открыла дверь спальни, благодаря Бога, что наконец-то нахожусь вне поля зрения Брендона. В нос шибанул сильнейший запах роз. Заглянув в комнату, я поняла, в чем дело. То, что Лулу назвала тогда в больнице «корзиной», в реальности оказалось нехилым деревянным ящиком, до отказа заполненным розами. Круто! Вот тебе и Габриель!
