— Ты сейчас все это говоришь, чтобы запугать меня?
— Нет, чтобы ты был готов. Когда говоришь неправду, верь в нее. Если заметишь, что Фрол тебя слишком пристально изучает, и поймешь, что прокололся, допустим, вел себя слишком нервно, заранее придумай причину своей нервозности.
— Например, хочу попросить немного денег в счет будущей оплаты и боюсь?
— Вроде того, сойдет. Теперь насчет того, как будем держать связь.
— У меня есть сотовый. Задрипанный, правда, и батарея почти совсем не держит, но все же.
— Тогда говори свой номер.
— Так я его не помню.
— Здорово. — Пользуясь тем, что мы притормозили на светофоре, я схватила клочок бумаги, быстро написала два номера, сотовый и городской, и протянула «агенту». — Номера выучить наизусть! Это твое первое задание. Верхний — мой сотовый. Звонить будешь сам, дважды в день, в обед и вечером, если ничего экстренного не произошло. В этом случае звони сразу, как только сможешь. Каждый раз после отбоя удаляй исходящий звонок.
— Это еще зачем?
— Фролов знает о телефоне?
— Конечно, он на него обычно и звонит.
— Перестраховаться. Вдруг лейтенант решит журнал звонков проверить и станет вопросы задавать. Запомнил все?
— Да.
— Тогда слушай дальше. Второй номер — это телефон капитана полиции Ильи Никоненко. Он мой приятель. Это номер экстренный, на случай если что-то срочное, а мне не выходит дозвониться. Или нет доступа к сотовому, или тебе грозит опасность.
— И че? Незнакомый дядька рванет мне на помощь? — недоверчиво протянул Андрей.
— Мы как раз к нему едем, так что скоро познакомишься. Там и оформим договор о сотрудничестве. Так что о том, что ты станешь агентом, я не шутила.
— А на кой это мне?
— Это подстрахует тебя от возможных неприятностей с законом — на время операции, разумеется. И меня заодно. Видишь тот пакет? — кивнула я на заднее сиденье.
— Ну, вижу.
— Это тоже моя страховка. Аккуратно собранные доказательства против тебя. Отвертка, «пальчики» с оконной рамы — в общем, все. Если ты вдруг вообразишь себя самым умным и вздумаешь играть со мной или исчезнуть, Никоненко даст законный ход делу. А потом, когда тебя осудят, на зоне всплывет информация о сотрудничестве с полицией. И жизнь твоя станет насыщенной, но не скажу, что очень долгой.
— Жестоко, — шмыгнул носом подросток.
— Пожалуй. Но пока это просто страховка. Так что веди себя прилично.
— Ага, понял, обложили.
— Я искренне готова тебе помочь, Андрей, но обмана не прощу. Понятно? От этого может многое зависеть. И вообще, у меня есть способ подстраховаться, и я воспользуюсь им.
— Понял я. И никого кидать не собирался, не кипятитесь.
— Вот и замечательно.
* * *
Сегодня весь день было пасмурно, а ближе к вечеру тучи еще больше сгустились и начал накрапывать мелкий дождик. Сумерки опустились на город чуть раньше обычного. Но я все равно поостереглась светить агента в отделении полиции или рядом, мало ли что. Илью вызвала звонком и подобрала его у проходной. Мы отъехали в небольшое кафе, там познакомились, поговорили, выпили по чашечке кофе. Я передала капитану пакет с доказательствами, Андрей подписал договор. Все прошло слаженно и быстро. Потом мы подвезли Илью назад в отделение и отправились домой к Андрею.
Я подвозила парнишку к самому дому не просто, чтобы оказать ему любезность, а снова перестраховываясь, по привычке ничего не пускать на самотек. Будет полезно посмотреть на обстановку, в которой он живет, да и адрес знать не повредит. Следуя его указаниям, я проехала по улице Зорге, свернула на Нагибина. Еще немного вперед, между двух рядов частных домов.
Дома за окном были очень даже разными. Мелькали и приличные двухэтажные постройки, и простенькие ухоженные домики, и запущенные хибары.
— Значит, в частном секторе живешь?
— Может, ты где-нибудь здесь остановишь? И я просто пройдусь пешочком? — с надеждой заглянул мне в глаза Андрей.
— Даже не думай! Давай показывай, в какую сторону поворачивать, — скомандовала я, притормаживая на перекрестке.
— Прямо, а потом направо, сразу будет еще один перекресток. Не доверяешь, значит?
— А ты? — решила я не оставаться в долгу.
— Просто, понимаешь, я никогда никого не приглашаю домой. Незачем это все. Да и с друзьями у меня негусто, если честно.
— Не переживай, меня ничто не смутит. И в жизни я всякое видала.
— Уж будто? — Он недоверчиво хмыкнул, окидывая взглядом мой костюм, туфли и куртку.
— Ты прав, я прилично зарабатываю. И отец у меня боевой генерал. Если когда и пил, то лица не теряя. Но повидала я многое, и удивить меня сложно, уж ты поверь.
— Ладно, чего уж, — буркнул Андрей. — Останови тут, приехали.
Забор, сколоченный из грубых досок, потемнел от дождей и снега. Калитка закрывалась на простую щеколду. Андрей прошел вперед.
— Осторожно, тут сразу ступеньки начинаются.
— Спасибо, я вижу. Ого, какой резкий спуск. У вас в Ростове такое частенько встречается, местность неровная.
— А ты сама откуда?
— Сейчас в Тарасове живу, а вообще отовсюду понемножку.
Освещения здесь не было и в помине. Когда глаза привыкли, из темноты стали проступать очертания сразу нескольких сильно запущенных зданий, хаотично разбросанных по просторному захламленному двору.
— Нам туда, — кивнул Андрей, — к крайнему дому.
— С соседями живете?
— Да, это общий двор. На хлам не обращай внимания. Соседи со свалки металл тянут, распиливают, сортируют и сдают. Тем и живут. Все пьянчуги собрались. А если не совсем потерянные, работают, за детьми худо-бедно присматривают, то скоро сопьются.
— А ты как к алкоголю относишься?
— На дух не переношу. Когда мне было лет шесть, у родителей большая компания гуляла. А я на улице гонял. Прибежал и прошу у матери стакан воды. Один гад для прикола стакан водки в окно протянул — я и проглотил почти половину, пока понял, что это не вода. И без сознания свалился.
— А родители что?
— Ржали вместе со всеми. Хорошо, сосед дядя Коля попытался помощь оказать и «Скорую» вызвал, как понял, что дело плохо. Короче, откачали меня. Но с тех пор даже запах спиртного противен.
— Может, это и к лучшему, — тебя это все не затянет. Только усилия приложить придется.
Болтая, мы подошли к слегка вросшему в землю домику, обмазанному глиной и давно не беленному. Крыша у строения тоже прохудилась.
— Пришли мы, — повел Андрей рукой по оконной раме с облупившейся краской неопределенного цвета. — Это моя комната. После одиннадцати вечера вход через окно. Я его специально не закрываю.
