Впереди возникла небольшая площадь с круговым движением. Когда-то красивая – в белокаменных вазонах росли причудливые пальмы, дорожки обвивали аккуратные газоны, в центре площади возвышалась литая стела с барельефом. К настоящему времени большинство вазонов разбили, из обломков торчало непонятно что, на газонах колосились сорняки, стелу сбили (она валялась, переломанная пополам), оставив лишь постамент. Зато за сохранившейся декоративной оградой высилась импровизированная виселица, на которой висели четыре мужских трупа. Причем висели давно – мухи и прочая летающая живность основательно объели лица. Все остальное благополучно разлагалось на жаре. Руки повешенных были связаны за спиной. Они висели на недосягаемой высоте. На пятачке у постамента играли дети – маленькие, лет семи-восьми. Во что играли, непонятно – какая-то странная смесь пятнашек и регби. На покойников никто не обращал внимания – привычный антураж.
– Бедняги, – прошептал Олег. – За что их так?
– А я откуда знаю? – пожал плечами Али. – Телевизор смотрели, в Интернет лазили, на наркотиках или пьянке попались… Может, струсили на поле боя или сбежать хотели от своих. Такое часто бывает – люди клюют на красивую пропаганду и обещанный рай на земле, приезжают, а тут такое… Обрати, кстати, внимание – на той стороне единственная стоящая достопримечательность Аль-Фараджи – красивейшая мечеть Аббас аль-Барани. Это был йеменский мусульманин, шахид и табиин – последователь сподвижников пророка Мухаммеда, хотя ни разу с ним лично не общался. Что-то вроде ваших апостолов, продвигающих в массы учение Христа. Весьма почитаемая в Сирии фигура, поскольку жил он и творил здесь. Экстремисты, когда захватили город, хотели взорвать мечеть, но потом передумали – этим бы явно настроили население против себя. Просто обнесли здание забором и не пускают в него молиться. Аль-Барани был шиитом…
Мечеть действительно производила впечатление. Белокаменная, в изразцах, с резными портиками и голубыми куполами. Летучие прямоугольные очертания, элегантная аркада – здание словно парило в воздухе вместе с четырьмя иглообразными минаретами. Площадь перед мечетью опоясывал бетонный забор, вдоль которого прогуливались автоматчики в камуфляже. Местные жители этот участок проходили быстро, опустив головы. За перекрестком стояло разрушенное здание, позади него на пустыре рычали экскаваторы. Работала техника, толпились люди – в основном молодежь и дети. Экскаваторы что-то сгребали ковшами, давили мощными гусеницами. Олег остановился, начал всматриваться. Вроде не людей, и то хорошо. Какая-то невнятная светло-серая масса, состоящая из множества продолговатых элементов, с расстояния было трудно разглядеть конкретно.
– «Мальборо-лайт», – усмехнулся Али, подтолкнув напарника. – Конфисковали очередную партию контрабандных сигарет и теперь с упоением ее давят. А может, старый склад распотрошили. Обычное дело, не обращай внимания.
Захлопали выстрелы. Стали оборачиваться прохожие. Никто не побежал, не стал кричать. Обычный фон – к постоянной стрельбе привыкаешь так же, как в лесу к птичьему пению. Из подъезда углового здания выкатился визжащий клубок – женщина, закутанная в паранджу, да еще и с платком-чадрой, в котором немудрено запутаться. Она и запуталась. Задралась паранджа, показались белые ноги. Возмущенно загудели прохожие – бесстыдница, позор-то какой! Женщина, плача, встала на колени, стала судорожно оправлять свои одежды. Сбилась сетка-никаб, мелькнуло симпатичное зареванное личико. Следом за ней выбежали двое мускулистых мужчин – в униформе, перепоясанные ремнями. У лохматого громилы на поясе висела самая настоящая кривая сабля! Они схватили женщину под локти, потащили к краю тротуара, где дожидался приземистый пикап – самое популярное средство передвижения в стране. Смеялся водитель, подпирающий капот, смеялись громилы. Никто из прохожих не вмешивался, люди останавливались, с любопытством смотрели. Следом за женщиной выбежала еще одна – поплотнее, видимо, постарше. Она частила, как печатная машинка, о чем-то упрашивала громил. Видимо, мать или другая близкая родственница. Громилы не реагировали. Тогда она стала хватать их за руки, повалилась на колени, зарыдала в полный голос. Громила оттолкнул ее, отвернулся. Она вскочила с колен, бросилась к нему. Но наступила на свою же паранджу, потеряла равновесие, упала на него. Нога громилы соскользнула с тротуара, он чуть не треснулся лбом о пикап. Сообщники радостно потешались. Громила разъярился, схватил женщину за горло, ударил по голове кулаком. От удара с нее свалилась чадра, на обозрение предстали седые волосы, зареванное морщинистое лицо. Она упала на колени, уткнулась головой в асфальт. Этим могло бы закончиться, но сподвижники громилы продолжали хохмить. Веселый оказался народ. Громила вконец разозлился, выхватил саблю и мощным ударом отсек женщине голову! Толпа ахнула. Голова покатилась по тротуару, оставляя за собой красную дорожку. Подельники замолчали. Водитель, привалившийся к капоту, озадаченно почесал затылок. Забилась в истерике дочь. Садисты спохватились, схватили ее с двух сторон, забросили в кузов. Она свернулась в клубок, стала вздрагивать. Громила отправился ловить сбежавшую голову, схватил ее за волосы, метко метнул в кузов. Туда же забросили обезглавленное туловище. Он садился в машину последним, злобно обозрел собравшихся людей, что-то прошипел и захлопнул дверь. Пикап отъехал от тротуара.
Движение возобновилось. Люди снова шли по своим делам, стараясь не ступить на кровавую дорожку.
– Мне не почудилось? – пробормотал Олег.
– Это реальность, майор… – У капитана Али посинели губы. – Это другой мир, он не твой, он даже не мой… Здесь нет человеческих законов, бессмысленные убийства, может, и не поощряются, но за них не наказывают… Фактически в глазах прохожих женщина сама виновата – бросилась на представителя власти. Могла не бросаться, тогда бы выжила. Сама виновата. Отсутствие закона, знаешь ли, не освобождает от ответственности… – неловко пошутил он.
Солнце садилось. Приходилось прибавить темп. Бог пока миловал, но долго ли продлится везение? Территория «халифата» тем временем продолжала удивлять. Проехал грузовик, в котором сидели вооруженные до зубов люди в масках – они общались на русском языке! Отчетливо доносился родной мат, кто-то взахлеб рассказывал, как славно вчера отдохнул с одной черноокой сиреной, которая оказалась пропагандисткой ИГ, а, стало быть, подругой по оружию. И вообще тут славно, братцы! Разве такое можно испытать в занюханной России! Грузовик свернул налево, пришлось остановиться, чтобы его пропустить. Мужчины в масках не были похожи на рядовых экстремистов. Да, собственно, и на мусульман. Ничего, подумал Олег, религия приложится. Главное, чтобы деловые качества были в норме.
– Родные голоса, майор? – усмехнулся Али. – У меня такое тоже было. Дружил с Ахметом Далбани, в полиции были не разлей вода, абсолютно адекватный парень. А потом замкнуло что-то в голове, переметнулся к ДАИШ, зверствовал, горла резал, пока окончательно «крышу» не снесло. Его свои же с крыши спихнули. А потом танк по нему удачно проехал. Я видел тело. Он, представляешь, еще вздрагивал, зубы скалил. Вот и говори после этого, что дьявол не может вселиться в человека…
Еще одна площадь, по которой под командованием офицера маршировал отряд. Старший выкрикивал агитки, подчиненные хором повторяли. Весь отряд был облачен в новенький камуфляж. Уже издали подразделение показалось Олегу каким-то странным. «Это же дети!» – вдруг осенило его. Голоса были тонкие, писклявые. Мальчишки – максимум восемь-девять лет, хорошо хоть без оружия. У каждого на лбу была повязка, камуфляж им шили специально – все подогнано, все по размеру. Они с энтузиазмом маршировали, кричали «Смерть неверным!», «С нами Аллах!». Из колонны перестраивались в шеренги, имитировали переход в атаку, причем получалось у них слаженно и по-военному грамотно. Это смотрелось как-то диковато и жутко. Маленькие, не разбирающиеся в жизни, податливый материал вроде пластилина, из которого можно лепить что угодно!
