— Погранцы увидели бы корабль.
— Скорее всего, американцы пошлют подлодку, так что отсутствие следов не гарантия, что в районе посадки «сто седьмого» нет какой-нибудь спецкоманды. Действуйте по форс-мажору.
— Понял. Где пограничники?
— Занимаются своими делами. Они каждые шесть часов прочёсывают береговую линию, точнее, обходят на катере.
Вертолёт сел.
— Что тебе передали? — спросил Котов.
— Работаем по ВВУ
[18]. С этого момента переходим на рации.
— Есть.
— Мне с вами? — неуверенно осведомился Рябинин.
— Останьтесь с лётчиками, наблюдайте за берегом, — ответил Афанасий.
— А мне? — спросил капитан Новицкий.
— Ждите, позову.
Под свист рассекаемого лопастями винтов воздуха бойцы выпрыгнули из кабины на каменистый бугор, развернулись в цепь, перебежками двинулись к самолёту.
Небо было затянуто тучами, но было светло и тихо, ни один звук не нарушал ватной тишины мыса. Температура воздуха держалась в этот день на уровне минус восьми градусов, ничто не предвещало резких изменений погоды. Если где Камчатку и трясло, то в районе мыса Африка царила глубокая тишь и спокойствие.
Афанасий первым добрался до самолёта, готовый открыть огонь из автомата или из «маузера». Поднял вверх сжатый кулак.
Бойцы остановились, пристально вглядываясь в корпус «Ила», ища на снегу следы членов экипажа или чужих людей. Но следов не было, ни своих, ни посторонних. Из самолёта за сутки с момента падения никто так и не вышел.
— Чисто, — доложил Дохлый.
— Надо пробраться внутрь.
— Через кабину пилотов.
Афанасий оценивающе глянул на зияющие дыры в верхней части кабины.
— Не долезем, нужна какая-нибудь лестница.
— По крылу на фюзеляж, оттуда по верху к кабине.
— Помоги. — Афанасий скользнул к ближайшему почти неповреждённому крылу. — Остальным — глаза в кольцо!
Это означало — занять круговую оборону.
Никто не возразил, всецело доверяясь командиру.
С помощью сержанта он взобрался на крыло, вытащил наверх Дохлого, и они вдвоём двинулись к верхней части корпуса самолёта, цокая подошвами ботинок по металлу крыла. Взобрались на округлую тушу фюзеляжа, добрались до пилотской кабины. Афанасий заглянул в пустой — без бронестекла — перекошенный прямоугольник и сглотнул.
И Витюша, и Костя без движения лежали в креслах, не реагируя на звуки. Руки первого пилота были стиснуты на штурвале управления, голова упала на грудь, по плечам тянулись чёрные ручейки застывшей крови. Костя, наверное, пытался встать, но не смог и лежал боком на левом подлокотнике. Лицо его представляло собой кровавую маску. Кровь вытекла из ушей и глаз, и вытереть её у него не хватило сил.
— Инфразвук! — севшим голосом произнёс Дохлый.
Афанасий не ответил. Было очевидно, что пилотов убил мощный инфразвуковой удар, и казалось чудом, что они всё-таки сумели посадить самолёт, спасти его от полного разрушения, хотя сами не выжили.
Внутрь удалось протиснуться с великим трудом, мешали изогнутые шпангоуты крепления стёкол. Афанасий на всякий случай проверил, дышат ли пилоты, потом пробрался в грузопассажирский отсек. Там его ожидала печальная картина разрушения и смерти.
Команда была мертва! Уксус и Шило лежали, скорчившись, в своих креслах, обхватив головы руками. По чёрным застывшим ручейкам крови, просочившимся из-под пальцев, было видно, что у них, как и у остальных членов группы, лопнули глаза и уши.
Ещё двое — оператор Центра и майор Мамонов, заменивший Афанасия, лежали в проходе между креслами, в лужах крови, так же обхватив головы руками. Удар инфразвукового солитона был таким мощным, что защита самолёта с ним не справилась, и у людей глаза, барабанные перепонки, внутренние органы буквально взорвались, не давая им никакого шанса выжить.
Пробравшийся вслед за Пахомовым Дохлый пошевелил одного из лежащих, второго, покачал головой.
— Глухо… узнать бы, кто стрелял…
Афанасий с трудом открыл дверь в отсек с «Коршуном», вошёл, ворочая лучом фонаря. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить: генератор электромагнитных волн был к работе непригоден. Корпус его разорвала трещина, цилиндр излучателя был смят, реактор, питающий комплекс, выпал из разломанного гнезда, и на боку его мигал красный индикатор отсечки питания.
— Пиндык? — спросил возникший за спиной Дохлый.
— Как видишь.
— В вертолёте он не уместится. Да и выгрузить его не удастся, он весит не меньше тонны.
— Заберём что сможем. Кот, как обстановка?
— Пока тихо, — ответила рация голосом капитана. — Сизый уверяет, что слышал звон.
— Понаблюдайте за небом, может, над нами подвесили дрон. Не нравится мне, что здесь так тихо.
— Нам самим не нравится.
— Майор, что слышно? — вызвал Афанасий Рябинина.
— Пограничники спрашивают, нужна ли помощь.
— Для транспортировки блоков генератора понадобится катер. Выпускайте к нам эксперта, пусть посмотрит на изделие.
— Ваши парни живы?
— Шесть «двухсотых».
Пауза длилась несколько секунд.
— Посылаю вашего человека.
— Командир, я поднимусь? — спросил Котов.
— Мы сейчас выбьем боковой люк. — Афанасий жестом отправил Марина выполнять поручение. — Не расслабляйтесь. Дрон не видно?
— Если он и летает, то высоко.
— Давай.
Послышались удары металла о металл, скрежет.
— Залезай, — раздался тихий голос сержанта.
В самолёте появился капитан, включил фонарик, оглядел отсек.
— Что это с ними?!
— Инфразвуковое поражение. Американцы создали акустрон, мощный генератор инфразвука, способный генерировать своеобразные звуковые шары. Мы с Дохлым на себе прочувствовали.
— Как же вы остались живы?
— Скорее всего, спецам из АНБ удалось резко увеличить мощность излучателя.
— А ведь если бы мы полетели, — вдруг сообразил Марин, почесав в затылке, — лежали бы сейчас вместе с командой.
Афанасий промолчал. Он подумал о том же. Попробовал связаться с Центром. Однако то ли глонассовский спутник удалился от Камчатки, то ли айкому не хватило сил пробить атмосферу до Петропавловска-Камчатского, но связь с базой установить не удалось.
— Майор, свяжись с пограничниками: мы начинаем демонтировать установку, пусть помогут.
