У конструкции возился молодой человек в таком же синем комбинезоне, какой был на Геннадии Терентьевиче. Увидев делегацию, он спрыгнул с тележки на плиты, вытирая руки ветошью.
— Готово, Вениамин Аркадьевич. Я подстыковал питание.
— Хорошо, — сказал Верейский.
— Вот наше детище, — гордо повёл рукой Белов.
— Желудочно-кишечный тракт, — хмыкнул Черняк, оглядывая конструкцию.
— Это всего лишь концепт для испытаний, — оскорбился начальник лаборатории. — Мы должны сначала убедиться в правильности идей, упаковать устройство в удобный носитель несложно.
— Извини, Василий Петрович, — сказал Черняк, — не хотел обидеть, просто ожидал увидеть какую-нибудь пушку.
— Форма излучателя не обязательно должна иметь форму пушки, — пробурчал Белов, остывая.
— Мой первый нейтрализатор был сделан вообще из термоса с парой катушек, — смущённо признался Геннадий Терентьевич.
— Объясните, что к чему, — попросил Зернов.
— Вот это генератор накачки, сердце неймса, — начал показывать Верейский, — это силовая система, управление, три резонансных контура, защитное кольцо, формирователь импульса.
Формирователь был похож на выхлопную трубу мотоцикла.
— Это и есть дуло?
— Дуло как таковое излучателю не требуется, но в принципе его некий геометрический аналог имеется.
— Понятно. Сами не включали?
— Упаси бог! — перекрестился Грушко.
— А если он как-нибудь повернётся и хлестанёт по нам?
Руководители испытаний переглянулись, посмотрели на конструктора.
Геннадий Терентьевич показал крепкие белые зубы.
— Боковые лепестки луча гасятся в зародыше благодаря контуру отражателя, — старик дотронулся до блестящего кольца у основания «выхлопной трубы», — а ориентацию создаёт не дуло, а процесс формирования импульса.
— Вы гарантируете?
— На сто процентов, — с достоинством выпрямился Геннадий Терентьевич.
— Приступим.
— Лучше всё-таки отойти, — пробормотал Грушко.
Черняк засмеялся.
— Если луч развернётся, от нас и в сотне метров останутся только рожки и ножки. Какова дальность выстрела?
— Выстрелом разряд назвать нельзя… — начал Верейский.
— На какое расстояние бьёт ваш нейтрализатор?
— По расчётам мощности этого генератора хватит на три километра.
— Включайте.
Геннадий Терентьевич и молодой техник влезли на тележку, повозились у самодельного пульта, поглядывая на экранчики следящих устройств, старик вдавил красную кнопку… и ничего не произошло! Лишь на мгновение от «выхлопной трубы» протянулся к стенке тоннеля маслянистый столб взвихрённого воздуха. Дыру в стене диаметром около полуметра, крестообразную в сечении, заметили не сразу, пока не растаял материал стены — суглинок.
Из груди Черняка вырвался выдох.
Что-то быстро заговорил Белов и умолк.
Зернов обошёл тележку, приблизился к стене, оглядел дыру, оглянулся.
— Длину распада можно измерить?
— Да, конечно, мы специально взяли лазерный измеритель, — засуетился Белов, приходя в себя.
— Размер дырки везде одинаков по длине пробоя?
— Нет, к середине импульса объём должен увеличиваться параболоидально, это примерно раз в десять больше, чем в начале.
Зернов вернулся к тележке, Черняк и остальные свидетели испытаний, оглядев дыру, присоединились к нему.
Пока измеряли длину пробоя, перебрасывались короткими, ничего не значащими фразами. Белов был возбуждён и нервно курил в сторонке. Геннадий Терентьевич с помощником колдовали у конструкции, им помогал Верейский. Наконец измерения закончились.
— Длина пробоя — три километра двести метров, — доложил эксперт, вытирая потные руки платком. — В полном соответствии с расчётами.
Зернов кивнул, помолчал, посматривая на установку, глянул на лица обступивших его людей.
— Мы сможем использовать неймс в наших целях? Для гашения ионосферных линз и нейтрализации погодных аномалий?
— Теоретически можем, — сказал Верейский.
— Практически?
— Можем, — оскалился Белов; его буквально трясло от возбуждения. — В принципе возможно создание Н-бомб и Н-гранат с ограниченным радиусом действия. Если бросить такую гранату, она создаст сферический фронт деструкции молекул и в радиусе трёх, пяти, десяти метров «выроет яму», заполненную атомарной взвесью, лишённой электрических потенциалов.
— Потом начнётся рекомбинация, — заметил Верейский.
— Да, начнётся, атомы соберутся в молекулы, но если мы говорим о воздухе, это будет уже иной объём, понимаете! С другим давлением, с другим полевым наполнением.
— Давайте ещё стрельнём, — предложил оживший Грушко.
— Экспериментируйте, — сказал Зернов, — потом доложите о результатах. Как скоро можно будет изготовить опытный образец? Такой, чтобы его можно было переносить и показывать высокому начальству?
Белов и Грушко посмотрели друг на друга.
— Две недели, — неуверенно сказал директор завода.
— Неделя, — твёрдо сказал Зернов, протянул руку изобретателю. — Спасибо огромное, Геннадий Терентьевич! Ваш неймс тянет гораздо больше чем на Нобелевскую премию, хотя и это от вас не уйдёт. Он тянет на глобальное обеспечение безопасности страны!
— Да что там, — смутился и растрогался старик. — Служу России.
Уже в машине Черняк, усаживаясь на заднее сиденье, проговорил задумчиво:
— А ведь мы создаём колоссальной убойной силы оружие, Денис Самойлович. Ни у кого и близко ничего такого нет, вообще не существует аналогов.
— Я об этом давно думаю, — сказал командующий, взглядом давая команду водителю ехать. — Придётся докладывать министру, мы не можем хранить открытие в секрете.
— Не можем. Но у нас заберут Пахомова.
— Заберут, не заберут — не имеет значения, всё равно мы воспользуемся этим дезинтегратором первыми. А пока обеспечь Пахомову суперохрану. А лабораторию переведи на режим закрытого «почтового ящика».
— Слушаюсь, товарищ генерал.
Подмосковье, база ВГОР
13 июня, ближе к вечеру
Мяч взлетел над сеткой невысоко, но Афанасий успел его смахнуть в темпе взлёта, и игра закончилась победой его команды, в которую вошли все члены спецгруппы, в том числе сержант Петя Бугаев, игравший в волейбол, по его признанию, всего второй раз в жизни.
— Ура! — закричали игроки, с треском хлопая друг друга по подставленным ладоням.
