— В Москве, на Знаменке.
— Я в Думе, подъезжайте, я на третьем этаже, к трём успеете?
Зернов посмотрел на часы — было без десяти три.
— Боюсь, что нет. Постараюсь к половине четвёртого.
— Начнётся заседание… хорошо, я подбегу к вам на пять минут, кабинет триста три, в пятнадцать тридцать.
— Благодарю. — Зернов посмотрел на водителя. — Митя, в Думу. Постарайся побыстрее, но без нарушений.
— Понял, Денис Самойлович.
Приехали в начале четвёртого.
Зернов зашёл в буфет на втором этаже, взял чай и булочку с маком, буквально на ходу (на него поглядывали — осанистая фигура в генеральском мундире) съел и ровно в половине четвёртого зашёл в триста третий кабинет.
Он был пуст. Однако не прошло пары секунд, открылась дверь, в помещение, где стоял длинный стол с рядами стульев и стол поменьше, образующий с первым букву «Т», чуть ли не вбежал седой мужчина с лицом хирурга, спешащего на операцию. На Зернова глянули прозрачно-серые цепкие глаза. Тригоркин четыре года возглавлял ГРУ Минобороны и считался человеком президента.
— Что случилось, Денис Самойлович? Что за спешка? — Рука председателя Совбеза была железной. — Садись.
Присели на стулья напротив друг друга.
— Я был у министра. — Зернов пересказал суть беседы. — Прошу поспособствовать перед президентом: приказ министра считаю необоснованным. Открытие неймса принадлежит нам, мы и будем работать с ним дальше, тем более что перспективы по подавлению климатак очень высоки. Конечно, у неймса великолепные возможности стать оружием номер один в России, и мы на эту тематику не замахиваемся, но испытывать «Шершень» на климдивах намереваемся и в дальнейшем.
Тригоркин бросил нетерпеливый взгляд на часы.
— Чёрт, нет времени… поговорить бы не спеша… мне понадобится полная информация по этому вопросу.
— Сброшу на защищённый е-мейл через час.
— Второй раз слышу от тебя о неймсе, он и в самом деле так эффективен?
Зернов усмехнулся:
— Я лично его испытывал.
— Он может пробивать танки?
— Он уничтожает танки! И любую другую технику! В зависимости от мощности излучателя и конфигурации электромагнитного пакета пробивает дырки в любом материале, а на дальности свыше километра превращает в пыль любой объект, будь это сарай или танк.
Тригоркин, с сомнением прищурясь, покивал:
— Понятна реакция Сойло, он хочет быть монополистом в применении такого эффективного оружия. Хорошо, Денис Самойлович, я на вашей стороне. Встречусь с президентом и объясню ему ситуацию. Покажете неймс в действии?
— В любой момент.
— Извини, убегаю. Жду материал.
Зернов протянул руку и встретил такую же крепкую ладонь председателя Совбеза.
Подмосковье, г. Королёв
9 октября, утро
Проснулись рано, однако нежились в кровати, пользуясь возможностью никуда не спешить, говорили о том, что лучше взять с собой в Кострому, заезжать ли в Судиславль, и о тысяче других важных и неважных мелочей. Перетягивали одеяло на себя, с хохотом, доперетягивались…
В начале восьмого пили кофе, опять же в постели, и ели яичницу, которую приготовил Афанасий.
И вдруг позвонил дед.
Афанасий, допивавший кофе, дистанционно — голосом — включил айком:
— Кто так рано?
— Не признал, внучок, по звуку? — раздался бодрый голос Геннадия Терентьевича.
— Дедуля!
— Именно что. Мне принесли известие, что ты с жёнкой собираешься ехать в Судиславль. Правда, что ли?
Афоня перевёл взгляд на Дуню, фыркнувшую в ответ на слово «жёнка».
— Кто принёс?
— Сорока на хвосте.
Афанасий засмеялся. Прибауточки деда всегда улучшали настроение, и он вдруг понял, что соскучился по родственнику. В последний раз они виделись ещё до перевода Геннадия Терентьевича в Чкаловский.
— Собирались сегодня в Кострому.
— Чего в Кострому?
— Вообще-то едем в Русиново, к Дуниным родичам, но решили заехать и в Кострому.
— А на родину не хошь заехать?
Афанасий с Дуней переглянулись. Она кивнула.
— Заедем, если надо.
— Меня отпустили на пару дней в Судиславль, просил хозяйство проверить, кое-что забрать хочу, в баньку к Мишке напрошусь, да и вообще распоряжения дам по дальнейшему уходу.
— Значит, возвращаться к прежнему образу жизни ты не планируешь.
— Планирую, но позже, так захватишь с собой?
— В любое время, когда скажешь.
— Да чего мне собираться, кожушок накинул и в путь. Когда вы хотели выезжать?
— Часов в десять.
— В Чкаловский не по пути?
— Заедем, бешеной собаке сто вёрст не крюк.
— Узнаю родственные речи, — хрюкнул дед с удовлетворением. — Запоминай адрес: улица Зелёная, одиннадцать. Подъедешь — позвони, моя хоромина на территории заведения, мы выйдем.
— Мы?
— Да охранника ко мне приставили, — с досадой сказал Геннадий Терентьевич, — иначе не отпускают. Уместимся? Молодой парнишка.
Дуня кивнула.
— Хорошо, не переживай, люди заботятся о великом изобретателе, ты же главный по нашим тарелочкам.
Пахомов выключил телефон, развёл руками:
— Честное слово, я не хотел…
Дуня прижала пальчик к его губам.
— Я ничего не имею против твоего дедули, он хороший человек, мы его все уважаем. Собираемся?
— Да! — сказал Афанасий, целуя любимую.
В принципе долго собираться не пришлось. Дуня заранее приготовила личные вещи, осталось только присоединить одежду и обувь по погоде да позаботиться о питье и бутербродах на дорогу.
Снесли сумки в «Ниссан». В начале одиннадцатого выехали из Королёва, в половине первого были в Чкаловском, наблюдая, как на военном аэродроме слева садятся самолёты. Подъехали к дому номер одиннадцать, а точнее, к огороженной высоким забором территории с комплексом зданий, которые принадлежали Министерству обороны и назывались, как знал Афанасий, «закрытым объектом номер шестьдесят семь», или «Технотроном». Здесь же располагалась и лаборатория, в которой работал теперь дед.
Он вышел ровно в час, одетый в чёрную зимнюю парку с капюшоном. Рядом с ним шагал скромно одетый молодой человек с чубчиком, загорелый, симпатичный, на лице которого застыло стеснительное выражение. У него был нос пуговкой, крутой лоб и прозрачно-серые глаза. С виду телохранитель Геннадия Терентьевича не производил впечатление крутого спеца, но Афанасий заметил, как он идёт, упруго и раскованно, как несёт сумку и держит тело, и понял, что перед ним боец высокого класса.
