— Вот, знакомьтесь, — подошёл к машине изобретатель неймса, обнял вышедшего внука. — Степан.
Парень кивнул, бросив на Афанасия оценивающий взгляд; в этом взгляде было столько профессионального опыта, внимания и сосредоточенности, что Афанасий абсолютно укрепился в правильности своего восприятия.
— Афанасий. — Рука парня оказалась сухой и твёрдой, как деревяшка. — А это Дуня.
Девушка, раскрасневшись, — она тоже вылезла из кабины, — разулыбалась.
— Ну и хорошо, — приобнял её Геннадий Терентьевич, — выглядишь божественно! Поехали, что ли?
Таким образом они и оказались на родине, поменяв планы, но нисколько не пожалев о потере времени, так как и Афанасий, и Дуня не отпускали память о детстве, проведенном на окраине Судиславля.
Впрочем, уже позже Афанасий пожалел-таки о посещении дедова дома, хотя и по другой причине. А пока они с радостными воспоминаниями устроились в доме — приехали к пяти часам вечера, ещё засветло — и пошли в гости к дяде Мише, родному дядьке Дуни, встретившему их с радостно-удивлёнными объятиями, потому как он вовсе не ждал племянницу, да ещё и с мужем. А узнав, что приехал и Геннадий Терентьевич, дядя Миша и вовсе растрогался.
— Мою дивизию! Он же мне как брат родной, пойду потискаю! Санька Вавин баньку затопил с обеда, как знал, что вы приедете, так ты забеги к нему.
Дуня и Афанасий переглянулись.
— Пойдём прямо сейчас? — предложил он.
— Нет, вечером, — не согласилась она. — Дай мне оглядеться, по двору пройтись, я же здесь всю жизнь прожила, сердце сжимается.
— Хорошо, тогда я пойду к деду, тоже похожу по двору, вдохну запахи прошлых удовольствий. Если что — звони, а я подойду часам к семи.
Дуня поцеловала сговорчивого мужа, и он ушёл в прекрасном настроении, совершенно забыв о том, что живёт в непредсказуемом мире.
Сначала завернул к Вавиным, поздоровался с Александром Васильевичем, обнял Шурочку, вкусно пахнущую свежим хлебом; недавно Вавины построили на своей территории махонькую пекарню. Отпускать его не хотели, пришлось вкратце рассказать им о своём житье-бытье в Королёве. Пообещав к семи прийти в баньку, он добрался-таки до своего старого дома и встретил телохранителя деда.
— Стёпа, как дела?
— Нормально, устроился, — доложил молодой человек, прогуливаясь вдоль забора. — Дом у вас приятный, буду спать в малой спальне… если не помешаю.
— Не помешаешь. Где служил?
— Да где я только не служил, — уклончиво ответил телохранитель деда. — Кавказ, Белоруссия, Прибалтика.
— Украина?
— Новороссия.
— Разведка? ДРГ?
Степан стеснительно улыбнулся, и Афанасий понял, что парень, скорее всего, был бойцом диверсионно-разведывательной группы, выполнявшей особые задания руководства ГРУ за рубежом.
— Тебе сколько стукнуло?
— Двадцать девять.
— Тю, так мы практически одногодки! А выглядишь ты как студент-ботаник.
— Это плохо?
— Это хорошо. Никто не будет брать тебя в расчёт. Ну, осматривайся. — Афанасий прошёл в дом.
Уже смеркалось, когда он выбрался во двор и нашёл деда вместе с дядей Дуни в любимом сарае.
Геннадий Терентьевич копался в своих шкафчиках, перекладывал какие-то инструменты, детали, самоделки, дядя Миша тараторил, рассказывая последние местные новости.
— Семёныч тележку самоходящую сотворил, хвастает — скоро на ней на Марс полетит. Людка, дочка Вовки Чемериса, замуж собралась.
— Так она ж вроде уже была замужем?
— Так что? В четвёртый раз собирается, нравится ей свадьбы играть.
— За кого? — невнятно спросил Геннадий Терентьевич, чихая.
— За какого-то минижера из Костромы, видный такой, пузатый только.
— Может, менеджера? — весело поправил Михаила Афанасий.
— Да бог его ведает, может, и менеджера, — махнул рукой сухонький белобрысый Ходченков. — Сейчас таких профессий понавыдумывали, что не выговоришь.
— Мерчандайзер.
— Во-во, дайзер, туды его в качель. А правда, Афоня, что в Москве машины без водителя ездят?
— Пока ещё нет, — засмеялся Афанасий. — Хотя уже близок час, когда поедут автомат-такси. Нынешние новые авто снабжаются особой компьютеризированной системой «кар‑2‑кар», анализирующей обстановку на дорогах и предупреждающей столкновения. Машина сама тормозит, поворачивает, останавливается, паркуется, если надо, связывается с другими авто по вай-фай. А в «Мерседесы» вообще встраиваются автопилоты. Система называется «Стиринг Ассист»
[15], она позволяет компьютеру миновать пробки по заданному маршруту и работает на скоростях до ста сорока километров в час. Так что недалеко уже до полной автоматизации движения.
— А в твоей машине этот «ассис» есть?
— Нету, «Скарабею» моему четыре года, тогда ещё компы были попроще. Дед, когда в баню пойдёшь?
— После ужина.
— У нас поужинаете, — заспешил дядя Миша.
— Нет, Вавины обидятся, они нас пригласили, причём всех, и вас тоже. Шурочка уже оккупировала кухню, готовит что-то вкусное.
— Ладно, я только за.
Афанасий вышел в огород, заметил аккуратно проведенные грядки — остался ряд капусты, столкнулся со Степаном, задумчиво разглядывающим забор вокруг участка Геннадия Терентьевича, дом и пристройки. Забор был старый, дощатый, потемневший от времени и непогоды, и выглядел жалко. Любую его доску можно было легко вышибить толчком ладони.
Они переглянулись.
— Не крепость, — показал свою специфическую улыбку телохранитель.
— Это уж точно, — согласился Афанасий, бросив критический взгляд на щели в заборе; внезапный порыв холодного ветра — в почти полном безветрии, погода стояла октябрьская, чисто осенняя, промозглая, сырая, но ветра не было — заставил его поджаться.
Но он постарался выглядеть уверенно-оптимистичным.
— Здесь все так живут — открыто. Но если что заметишь…
— Обязательно, товарищ полковник.
Афанасий, повернувшийся, чтобы уйти, не удержался от любопытства:
— Звёзды или полосы? — Имелись в виду офицерские погоны или сержантские лычки.
— Майор.
Афанасий присвистнул, сунул руку парню.
— Тогда я спокоен.
На том и разошлись. Степан побрёл вокруг дома, Афанасий в дом, переоделся, размышляя о прикрытии деда (майоры-телохранители служили только в элитной бригаде охраны высших должностных лиц, и прикрытие деду дали серьёзнее некуда), взял привезённые из Москвы продукты, бутылку «Саперави», торт «Наполеон», и с лёгкой душой направился к Ходченковым.
