Жилин посмотрел на подчиненного, чему-то улыбнулся, но не перебивал.
Теперь можно и поговорить – не совещание.
Соболь взглянул на старшего лейтенанта:
– Это все хрень, ты про женитьбу несостоявшуюся расскажи.
– Так слушай. Не перебивай, я все по порядку расскажу, иначе ни хрена не поймешь.
– Ладно, – согласился прапорщик.
Старший лейтенант продолжил:
– Заходим в кафе, а там, мама моя родная, баб – как грязи. На одного нашего по три, не меньше, если не больше красавиц. А главное – незнакомые. За годы учебы многих знали, а на выпускном знакомых – раз-два и обчелся. И откуда взялись?
– Так друзья, наверное, пригласили.
– Спрашивал, сами удивлялись. Ну ладно. Пришли так пришли, нам же лучше. Обмыли звезды, выпили. Потом по второй, третьей, танцы-шмансы, смотрю, около меня блондинка за столом сидит. И подкладывает в тарелку салат, – закусывай, мол, а то развезет. А меня уже повело, и закуска не помогла. Помню только, танцевал с блондинкой, затем память отрубило начисто. Просыпаюсь в какой-то спальне, незнакомой, рядом эта блондинка, голая, я тоже голый, форма аккуратно на кресле развешана. Проснулась и девица, улыбается:
– Доброе утро, дорогой!
Старший лейтенант изобразил голос и мимику девушки так, что засмеялся и командир группы, и сидевшие поблизости офицеры, невольно слышавшие рассказ балагура и всеобщего любимца.
– Доброе, – говорю. А сам улыбаюсь. Ведь ни хрена не знаю, кто она, как звать, как на хате этой оказался и что за хата, в каком районе. Полный провал памяти. Но трахнулся с ней точно, следы остались. И ведь не спросишь: ты кто? И где я?
Она мне: как самочувствие, Боренька? Прикинь – Боренька, это тебе не халам-балам, ласково называет, словно я ей как минимум любовник. Оказалось, гораздо хуже. Лежим, короче, она гладит меня по груди, мурлычет, – сейчас в училище съездим, папа отвезет, документы получишь, в аэропорт за билетами, потом в ЗАГС, заявление подадим, мама быстро все устроит, как раз до вылета к твоим, это значит к моим в Нижний. Успеем и расписаться, и свадьбу справить. Ну, думаю, попал по самое не могу. Это получается, я обещал ей жениться. Вообще-то она ничего такая, красивая, фигуристая, но… жениться-то я не собирался.
А тут мужик какой-то врывается в спальню. Проснулись, голубки? Нашел голубков. Девица: да, папа, проснулись, сейчас встаем. Он: ванна готова, кофе тоже, мы с мамой в столовой ждем. Свалил. А подружка тут на меня навалилась: хочу, дорогой, сил нет! Ну, честно говоря, и я был не против перепихнуться, раз возможность есть. В общем, ударились в секс. Тут она такое стала вытворять, что я подумал: нет, девочка, найди ты себе в муженьки какого-нибудь лоха.
Соболь облизнул губы:
– А чего, Боря, вытворяла?
– Все, что можно придумать.
– Ты имеешь в виду…
– Да, именно это я и имею в виду. Секс у нас вышел разнообразный, развратный, девочка оказалась совершенно без комплексов.
– Ништяк, – проговорил Соболь.
– Вообще-то кайф обалденный, но это тогда, а что было бы после свадьбы?
– Да, – проговорил Жилин, – в спецназ бы точно не попал.
– Почему это? – поинтересовался Смирнов.
– А как бы ты с ветвистыми рогами служил? А рога тебе эта девочка наставила бы знатные.
– Если в этом смысле, базара нет. И я, кстати, смекнул тогда: надо делать ноги.
Старший лейтенант устроился поудобнее.
– Ушла подружка в ванную, я – к креслу. Нет, сначала трусы нашел, забились у задней стенки кровати. Потом – к форме. Документы на месте, деньги тоже, это те, что оставались, в финчасти отпускные еще не получал. Вроде в удостоверение никто не заглядывал. Да заглядывали, ничего не увидели бы. В смысле семейного положения. Я же холостым был.
– Как будто сейчас женат, – сказал Соболь.
– И сейчас холостой. Ты будешь слушать или перебивать?
– Давай, давай, Боря, – подбодрили другие.
– Как узнал, как зовут-то ее?
– Узнал просто: отец ее назвал Галиной.
– И что дальше?
– Она вернулась из ванной, я ей: тебе, Галь, не надо бы ездить в училище, внутрь не пустят, а я в штабе могу часа на два-три задержаться.
– Ничего, я подожду. А скажи, когда мне надо будет загранпаспорт сделать? Тут уж я охренел, какой, думаю, загранпаспорт, чего наплел насчет службы? Не знаю, говорю. А она: «Я узнавала, военным советникам служебные выписывают и их женам тоже». Во как? Значит, набрехал, что куда-то военным советником еду служить. Спорить не стал, может быть. «А ты, говорит, впервые меня по имени назвал, я уж думала, не помнишь». Я ей: «Как не помню, все прекрасно помню». Она:
«И даже то, что у нас ночью было?» А что было? Хрен его знает, ушел от ответа, мол, память у меня хорошая. «Ты много пьешь», – она мне. Я, само собой: это было всего один раз, вообще-то типа не пьющий. Она смеется. «Ничего, – говорит, – главное, что не болеешь с утра». Ага, не болею, да я бы с радостью похмелился, только никто не наливает. После ванной оделся. Прошли с «невестой» в столовую. Мамаша с папашей так и вьются вокруг нас: «Какая пара! Какая пара! А еще говорят: не бывает любви с первого взгляда».
Жилин усмехнулся:
– Ты ей лапши навешал, что влюбился с первого взгляда?
– А я помню? Наверное. Позавтракали, кое-как яичницу проглотил, кофе запил. Пошли во двор. Да, про хату не сказал. Хата метров под двести, мебель дорогая, техника тоже, евроремонт и все такое, небедные родственнички. А во дворе паханов «Лексус» новенький на солнце блестит. Эх, думаю, не будь Галка шалавой, лучшей невесты и не пожелаешь.
Соболь удивился:
– Это ты насчет шалавы сразу определил?
Смирнов взглянул на него:
– И ты бы определил. Но главное, мне потом ребята, что видели Галину у КПП, много чего интересного порассказали про нее. Она из курса в курс женихов обрабатывала, пока я ей не попался.
Ладно, поехали в училище. По дороге одна мысль: как свинтить? Правда, билет на самолет у меня уже был, еще за месяц заказал и оставил у Мирона, так что с этим порядок, а вот как из города улизнуть? Из училища? Придумал. Как приехали, я на территорию, в штаб, получил бабки, предписание, проездные – и в казарму. Смотрю, и Мирон там. Он: куда ты пропал? Объяснил, что к чему. Понял. В каптерке чемоданы оставались старые, взяли один из них, положили в него всякого барахла от подматрасников до подушки – полный получился. Мирон откуда-то полкирпича принес. Самое то по весу.
Выношу чемодан, чтобы все выглядело правдоподобно. Вот, говорю, здесь форма. Сейчас пойду в штаб, когда освобожусь – не знаю, но не раньше двух часов, там, мол, еще предписание не готово. Ну она не врубилась, что я должен получить, надо – подождем. Спешить некуда, всем, кому надо, папаша позвонил, мамаша тоже договорилась. Так что – вперед. Ну, я и дал вперед. В казарму, оттуда с Мироном через тыловые ворота, что у парка боевых машин, и – рысью в военный городок. У Мирона «Форд» был, он его у офицерского клуба оставил. Мы в тачку – и к нему домой. Загрузились и прямым ходом в Москву. Папаша с дочкой еще у ворот КПП ждали, когда мы уже за город выехали. И в Москве прямо к регистрации в аэропорт успели. И улетел я, даже не попрощавшись со своей невестой. Вот так, мужики, чуть не женился.
