– Труп местного оставляем.
– Это не то, я зажигалку выброшу. Соболя.
– Все, Четвертый, передашь боевика местным, и к машине!
– Принял!
Смирнов отключил станцию.
– Ты чего о моей зажигалке говорил? – спросил прапорщик.
– Жилин приказал выбросить ее на улицу.
– С какой радости?
– Примета такая, Соболь, надо что-то оставить, чтобы вернуться. Мы ж не успели затариться?
– А при чем здесь моя зажигалка?
– Это ты у майора спроси. Тебе жалко, что ли? На позициях прикуришь у любого, а к «духам» без курева пойдем. Так на хрена она тебе?
– Свою выбрось.
– Да я без проблем, но командир почему-то решил, что это должен сделать ты. Сам не пойму, почему он так решил.
– Брешешь!
– Делай, что сказано.
Прапорщик выбросил зажигалку.
Смирнов же, потеряв интерес к раненому боевику, повернулся к Опарину:
– Так, значит, ты два года в инязе проучился?
– Да.
– А на хрена в военную академию ломанулся? Или из института выперли?
– Нет. Решил стать военным!
– Говорю же, чудак. Да зная языки, ты бы себе в два счета теплое местечко нашел. Переводчики везде нужны.
– А я захотел стать военным.
– Да-да. А академию-то какую окончил?
– Смоленскую ПВО.
– Там же было училище радиоэлектронных войск ПВО?
– Да. Потом на его базе сформировали академию.
– Нет, Соболь, прикинь, учиться в престижном гражданском вузе, иметь перспективу карьеры, устройства на высокооплачиваемую должность в какую-нибудь международную фирму и вдруг все бросить, податься в армию. Ну не чудак, в натуре?
Прапорщик философски заметил:
– Каждому, Боря, свое!
– Нет, мир реально сошел с ума. Если бы я мог поступить в иняз, то хрен бы меня оттуда поперли. И сам бы не ушел. Теперь вот, Леня, наводи на объекты авиацию в тылу противника.
– В тыл противника попасть еще надо.
– Туда-то, Леня, попадем, а вот обратно – вопрос. А вообще ты не чудак, не обижайся. Ты молодчик, уважаю. Свой парень, хоть и с заскоками. А кто у нас без заскоков? И давай бросать выкать, теперь мы друзья. На позиции отметим твое боевое крещение.
– Так не купили ничего.
Смирнов рассмеялся:
– Соболь, ты посмотри на него. Да кто ж местное пойло пьет? У нас есть своя слезиночка, «Столичная». И спирт имеется. Мы без затарки на боевые не выходим.
– Я вообще-то не пью!
– Я тоже. Бывает, конечно. Редко, но почему-то очень метко. Ладно, Леня, не напрягайся.
– Я и не напрягаюсь.
– Ну и молодчик. Где эти местные ополченцы? Пора сваливать.
Его словно услышали. В подъезде послышались шаги. В помещение вошли четверо мужчин с оружием и носилками. Старший представился заместителем главы местной администрации, спросил разрешения забрать пленного.
– Да хоть вместе с домом, – ответил Смирнов.
Опарин перевел как надо.
Офицеры, поблагодарив торговца Амира, направились к выходу. Спустя пятнадцать минут БМП, развернувшись и обойдя поселок Саар, направилась к позициям сирийской отдельной усиленной штурмовой роты.
Глава пятая
Колонна с российским спецназом прибыла на позиции сирийской роты в 12.30 20 марта. Встречали спецназовцев и наводчиков капитан Адан Сабир и капитан Волченков. Первым из головной БМП выпрыгнул майор Жилин. Потянулся. Пожал руки офицерам, представляясь, то же самое сделали ротный и советник.
– Ну что тут у вас? – спросил командир боевой группы.
Ответил Волченков:
– Стоим на месте, ведем позиционные бои. Отбили атаку диверсантов, уничтожили часть техники, минометов, боевиков, но наступать не можем.
– Что? Не даются «духи»? Крепко держат оборону?
– Крепко, но у них и положение выгодное. Один перевал или хребет Умгдум чего стоит.
Он был виден в мареве долины.
– Да, хребет солидный. Но давайте для начала разберемся с размещением личного состава, а потом уже поговорим и о делах насущных.
На этот раз ответил Сабир:
– Для вас подготовлен блиндаж в траншее, выходящей к позициям иранских гвардейцев.
– Значит, будем рядом с персами?
– Вы имеете что-то против?
– Нет!
Майор повернулся:
– Внимание, парни, командир сирийской роты покажет место временного расположения, обустраивайтесь, обедайте, надеюсь, на нас тоже приготовили обед.
Сабир кивнул:
– Конечно, приготовили. Иначе и быть не могло.
– Ну и хорошо. Толя! – обратился командир группы к заместителю. – Организуй все вместе с ротным, а я поговорю пока с советником.
– Да, Сергей!
Сабир и Туренко повели спецназ и наводчиков в ближайшую траншею. Жилин указал Волченкову на сирийцев, усердно долбивших каменный грунт в стороне от готовых укрытий для «Т-72».
– Это для второго взвода танков. Сегодня должен подойти. Капониры готовят.
– Они охренеют тут камень долбить. Это тебе не Подмосковье.
– И даже не Северный Кавказ. Но сирийцы ребята трудолюбивые, выносливые, справятся.
– Говоришь, танковый взвод подойти должен?
– Да. Взвод «Т-72», четыре танка. Таким образом, на данный момент, с учетом нанесения противнику удара во время выхода диверсионной группы боевиков, мы будем иметь превосходство в танках. Также ожидаем подход с танками самоходного артиллерийского орудия «Нона».
– А «Нона»-то вам зачем?
– Полковые минометы не достают до позиций игиловцев, когда они выходят на огневые рубежи перед хребтом, а «Нона» спокойно их накроет.
– В смысле не достают? «ПМ-120» имеют предельную дальность до семи километров ста метров.
Волченков объяснил:
– У нас минометы образца 1943 года, а не более современные 2Б11, а у них дальность до пяти тысяч семисот метров.
– Понятно. Ну что ж, тогда «Нона» будет самое то. Где у вас КНП?
– На высоте!
– Идем на командный пункт, введешь в общую обстановку. Оттуда посмотреть на местность до хребта можно?
– Да, у нас сильная оптика.
Офицеры поднялись на КНП.
Жилин, увидев развалины, в которых сохранилось несколько помещений, чертыхнулся:
