В 22.50 Жилин по спутнику вызвал на связь командира отряда:
– Кедр! Байкал!
– Слушаю тебя, Сергей.
– У нас все готово, подгруппы сформированы, задачи уточнены, маршруты отработаны. В двадцать три часа начнем выдвижение к объектам. Ориентировочное время установки «маяков» четыре часа.
– Понял тебя. Что ж, задача тяжелая, Сергей, но, кроме нас, ее не решит никто. И от действий твоей группы зависит наступление на Пальмиру. Удачи тебе.
– Благодарю! Всем нам удачи.
Жилин отключил станцию.
Ровно в 23.00 он по радиостанции малого радиуса действия передал команду командирам подгрупп:
– Внимание всем! Начали!
Старший лейтенант Смирнов, выпрыгнув из окна первого этажа тыловой стороны здания, прошел в частный сектор. Раздался лай собак. Бродячих псов еще не всех извели на фарш.
Пройдя одну-единственную улицу и выйдя к переулку, Смирнов остановился, постучал по переговорному устройству:
– Седьмой!
– Я!
– Пошел!
Вскоре появился прапорщик Соболь:
– Ну как тут у нас?
– Тихо. Нормально.
Старший лейтенант вызвал лейтенанта Опарина.
Прибыл и наводчик.
Смирнов указал на переулок. Очертания домов едва просматривались в сплошной тьме. Этой ночью обычно звездный небосклон был затянут облаками.
– Иду вдоль изгиба, справа до улицы Адель, перехожу через нее, вхожу в здание впереди. Осматриваюсь, вызываю вас. Пойдете вдвоем. Если в доме окажутся боевики или я встречусь с их патрулем на Аделе, ко мне не подходить. Попытаюсь уйти сам. Не получится – тогда доклад командиру и быстрый отход на исходную. Вопросов не принимаю. И никакого своеволия. Сейчас все всерьез. Соболь, понял?
– Бросить тебя одного?
– Я же сказал, никакого своеволия. Исполнять приказ.
– Понял.
– Опарин?
– Понял.
– Смотрите, парни, без самодеятельности.
– Ты уж постарайся не засветиться, – попросил Соболь.
– Само собой, если бы знал, сколько женщин ждут меня дома!
Старший лейтенант пошел, пригнувшись, вдоль кустов, практически сливаясь с ними, применяя современный прибор ночного видения и приготовив одновременно и бесшумную снайперскую винтовку «Винторез», которую забросил за спину, и обычный автомат «АКС-74». Отойдя от друзей, он тут же пропал из зоны их видимости.
– Не видно, – проговорил Опарин.
– И не слышно.
– Ты хочешь услышать, как перемещается Боря?
– Нет, Леня, я не хотел бы услышать, как улицу заблокируют «духи».
– Это понятно.
– Все, лейтенант, слушаем и смотрим.
Они тоже применили ночную оптику. И только тогда в зеленоватом свете увидели фигуру командира подгруппы, уже подходившего к выходу на улицу Адель.
– А ничего, шустро идет!
– Главное – перейти улицу.
– Все должно быть нормально.
Смирнов остановился у полуразрушенного забора, прилег в канаву, откуда мог видеть и улицу, и стоявшие за ней четырехэтажные дома. Смотрел минут десять. Затем вскочил, перебежал дорогу, тротуар с выбитой брусчаткой, запрыгнул в окно первого этажа среднего по улице дома. Оказавшись в помещении, отпрыгнул к стене, держа проем двери на прицеле, прислушался. Тихо. Обошел квартиру. Никого. Выглянул в подъезд – тихо, заглянул в соседние квартиры. На первом этаже подъезда было спокойно. Поднялся на второй этаж, третий, четвертый – то же самое. Выглянул во внутренний двор. За распределительной будкой, с которой свисали оборванные провода, увидел стоящие в ряд боевые машины БМ-21 «Град». Они стояли в линию, прижавшись кабинами к такому же дому напротив, накрытые сверху плотной маскировочной сетью. У машин – двое часовых.
Они о чем-то разговаривали между собой. Смирнов пожалел, что не взял с собой Опарина, тот бы перевел. Осмотрев здания между второй и третьей установкой, в окне первого этажа, рядом с подъездом заметил полосу тусклого света, пробивавшегося из-за одеяла, служившего шторой. В комнате кто-то был. Или это место отдыха очередной смены, или помещение, где временно отдыхали те часовые, что сейчас вели оживленную беседу.
В проеме между домами виднелось здание бывшего ресторана. Но не все, а только правая его часть. Штаб! В окнах штаба темно. Так и должно быть. Внутри, по данным Тихоновой, может быть до пятидесяти боевиков. Это и охрана, и личный резерв аль-Ахдара.
Смирнов прошел к противоположному окну. Там улица и горизонт. Там по проему никого. Он вызвал на связь Соболя:
– Седьмой! Четвертый!
– Седьмой!
– Быстро в здание, что напротив переулка. Я на четвертом этаже смотрю за обстановкой.
– Там все спокойно?
– Да и очень много интересного. Бегом марш, держась кустов, моим маршрутом!
– Идем!
Смирнов видел, как прапорщик и лейтенант пробежали переулок, улицу, подошли к зданию, в «мертвую» для него зону. Старший лейтенант вышел в подъезд, бросил вниз камень, здесь мусора хватало. Сигнал был принят, прапорщик и авианаводчик поднялись на четвертый этаж.
– Ну и что тут интересного? – спросил с ходу Соболь.
– Пройди в противоположную комнату и аккуратно посмотри в окно. И ты, Леня, тоже.
Соболь подошел к окну.
– Что? – спросил Смирнов, проследовавший за ним.
– «Грады»!
– А ты спрашивал, что интересного?
– Но Тихонова говорила, что они должны быть во дворе штаба, то есть за этим домом.
– Значит, «духи» меняют их расположение.
– «Духи» о чем-то базарят.
Устроившийся с другой стороны окна Опарин сказал:
– Говорят громко, но отсюда не пойму. Надо спуститься на первый этаж. Или хотя бы на второй.
Смирнов распорядился:
– Соболь, здесь! Контролируешь и позицию «Градов», и улицу Адель с переулком. Поочередно.
– Конечно, поочередно, я же не могу одновременно быть и в этой комнате, и в противоположной.
– Много слов. Идем, Леня!
Смирнов с Опариным решили остановиться на втором этаже. Там слышимость была отличной.
– О чем базарят, Леня?
– Один рассказывает другому, что хочет взять себе какую-то девушку, имя странное – Алекс.
– Что странного? Сюда столько европеек и россиянок в том числе с запудренными мозгами приехало, выбирай – не хочу.
– Но, говорят, есть одна помеха, по-моему, это так переводится.
