– Как же я скажу тебе, где деньги спрятала, если ты мне рот завяжешь?
– Сучка какая! – взвизгнул тот, уже вне себя. – Да что ж ты надо мной издеваешься…
– А ты думал, я испугаюсь? Ножика в твоих руках испугаюсь? Вот так просто все деньги тебе отдам? Нет, милый. Я смерти не боюсь. Совсем не боюсь. У меня сейчас такая жизнь складывается, что мне, может, самой умереть хочется. Я твоему приходу, ты не поверишь… рада даже. Ну, убей меня. Зарежь. Только сразу, быстро. Прямо в сердце.
– И зарежу.
– И где деньги – не узнаешь?
– Да что ж ты издеваться вздумала над человеком! – взревел мужик и топнул ногой.
– А ты зарежь меня… – наступала Мария, забыв и про стул, и про свое обещание разбить окно. Босая, в одной ночной рубашке, она уже шла на непрошеного гостя и чувствовала, как губы ее кривит улыбка.
* * *
Свет в Ташиной комнате горел до поздней ночи. Таша работала, стараясь как можно скорее закончить свой сценарий, и Федор ходил мимо ее двери на цыпочках, боялся потревожить невесту, отвлечь ее.
Но чем дальше, тем сильнее росло в Федоре недовольство своей подругой. Он не мог смириться с жизненной позицией Таши. «Я бы умер, если бы мне пришлось вот так, осознанно, гнать халтуру. Я делаю только то, что мне интересно, а если я уж делаю что-либо, то делаю это хорошо. А она сидит себе и пишет, пишет тексты, от которых ее саму воротит, которые ей противны. Нет, я чего-то не понимаю в этой жизни… И ведь тысячи, сотни тысяч людей гонят халтуру, во всех областях, оправдываясь тем, что это их жизнь заставила, или там государство виновато, или мать с отцом в детстве чего-то там недодали. И вот теперь мы все барахтаемся в этой халтуре, как в грязи, и уже тонем в ней… Но это же стыдно! Даже если тебе платят копейки, надо выполнять свое дело хорошо, либо – не браться вовсе, уходить в какую-то другую профессию!»
Федор после сегодняшнего разговора с невестой, состоявшегося в вишневом саду, сначала испытал огромное облегчение. Они с Ташей, кажется, смогли разобраться во всем, сумели открыть свои души друг перед другом.
Но одно дело – понять человека, другое – принять его. Как оказалось, они были разными людьми, с разными взглядами на жизнь. Он – человек крайностей, привыкший идти напролом и рубить сплеча, она – сдержанная, умеющая подстраиваться и терпеть. Огонь и вода. Кажется, противоположности должны сходиться?
Должны. Но только на время и только в определенных обстоятельствах. А потом их пути непременно разойдутся.
Таша – неплохая, но она чужая, это надо признать. Она может сделать счастливым какого-то другого человека, но только не Федора. И он тоже не сможет сделать ее счастливой, потому что и он для нее – чужой. Он для Таши сейчас – спасательный круг, единственная возможность не утонуть. Она хочет уехать из страны и потому так вцепилась в Федора… Думает, что он ее единомышленник. А он не единомышленник, он сам с собой воюет.
Именно это понял Федор сегодня. Как откровение на него снизошло. Возможно, еще и потому, что он познакомился с Марией.
Кстати, как она, что она сейчас делает?
Федор поднялся на крышу, выглянул из чердачного окна.
Темно. Даже звезд почти нет – небо заволокли тучи. Кое-где в окнах горит свет, покачивается фонарь на улице, освещая дорогу. Ни машин, ни людей.
Федор глубоко вздохнул, ему показалось, что воздух пахнет озоном. Наверное, будет дождь.
Двор Марии прятался в темноте, в окнах – нет света. Наверное, она спала сейчас. «Я ничего не стану тебе обещать. И, конечно, ни в какую Америку с тобой я не поеду. Это все бред, бред», – сказала она Федору вчера.
И ведь правда – не поедет. И не станет его слушать, и не согласится на отношения с ним. Упрямая и несгибаемая, как и он сам.
Его настоящая вторая половинка.
Темный силуэт показался в конце улицы. Издалека не разглядеть, кто, но, судя по всему – мужчина. И не совсем трезвый – если взять во внимание те зигзаги, которые он выписывал.
Мужчина остановился перед двором Марии, словно в раздумье. «Костя? – с холодной ненавистью подумал Федор. – Нет, не похож, Костя мелкий да пузатенький и семенит, а этот крупный и шагает вразвалку! Чего этот тип там забыл?»
Мужчина схватился руками за штакетины, подтянулся, затем грузно перевалился во двор. И исчез в темноте.
«Кто это? Но это незваный гость… О боже!»
Федор бросился назад, на чердак, затем сбежал по лестнице и по коридору – к выходу… Дверь, ведущая в комнату Ахмеда, была открыта. Старик спал, работал включенный телевизор. Рядом, на стене, висело ружье, с которым Ахмед обходил иногда сад. Заряжено оно или нет и вообще можно ли из него стрелять – Федор понятия не имел.
Он просто схватил ружье и выскочил из дома. В саду темно, ветки деревьев хлещут по плечам. Прикрывшись одной рукой от веток, а в другой держа ружье, Федор бежал по саду, не разбирая дороги. Наконец уткнулся в забор, который разделял их с Марией участки, быстро отыскал прореху в деревянном ограждении, и вот мужчина уже рядом с домом.
Дверь, ведущая в дом, – открыта. И голоса внутри. Федор на некоторое время замер, прислушался.
– А ты думал, я испугаюсь? – это произнесла Мария, звонко и надменно. – Ножика в твоих руках испугаюсь? Вот так просто все деньги тебе отдам? Нет, милый. Я смерти не боюсь. Совсем не боюсь. У меня сейчас такая жизнь складывается, что мне, может, самой умереть хочется. Я твоему приходу, ты не поверишь… рада даже. Ну, убей меня. Зарежь. Только сразу, быстро. Прямо в сердце.
– И зарежу! – угрожающе отозвался хриплый, незнакомый мужской голос.
– И где деньги – не узнаешь? – опять Мария.
– Да что ж ты издеваться вздумала над человеком! – зарычал незнакомец.
– А ты зарежь меня… – она словно дразнилась, но Федор уже понял к этому моменту, что – выражаясь высокопарно – предчувствия его не обманули.
За несколько мгновений он преодолел прихожую и оказался перед освещенной комнатой. В проеме увидел мужской силуэт, со спины. Нож в руке…
Федор подкрался, стволом уткнулся в спину мужчины и отчетливо, спокойно велел:
– Стоять. Не дергайся, а то выстрелю.
Нож выпал из руки незнакомца, Федор ногой отшвырнул его в сторону, куда-то под кровать. И только тогда заметил Марию – она стояла посреди комнаты, в одной ночной рубашке, очень бледная, с горящими, широко раскрытыми глазами. Кажется, она была не в себе.
От мужика воняло перегаром, немытым телом…
– Слышь, ты, чего ты… – заныл мужик, пытаясь осторожно обернуться.
– Стоять. А то выстрелю. Маша, что случилось?
– Господи, это ты… – Мария выдохнула, закрыла лицо руками. – Какой-то бродяга, вор… влез ко мне в дом! Как ты вовремя…
– А чего, я ничего. Я ничего такого!
