Косте по большому счету нет смысла ревновать ее к этому Вадику (если муж вдруг все узнает) – так думала до сегодняшнего дня Люда.
Но теперь она получила возможность посмотреть на эту ситуацию со стороны. Как же гадко она поступила с собственным мужем… Практически уничтожила его как мужчину. «Ты меня удовлетворить не можешь, поэтому я решила на время заменить тебя Вадиком!» – вот как можно выразить отношение Люды к Косте.
И она еще смела упрекать Ташу за отсутствие любви к Федору…
Все так… Но и продолжать семейную жизнь с Костей тоже, наверное, невозможно. Ну не могла Люда простить мужу столь откровенную измену! Сам же во всем признался.
Невыносимая, патовая ситуация, в которой не было виноватых, но вместе с тем были виновны все. Оба.
А дети? Дети не простят ей развода. И, разумеется, мальчишки, да и Ниночка – возмутятся, если она запретит им встречаться с отцом. А если они еще и узнают, что мать собирается оставить их отца практически бомжом… Они и вовсе ее возненавидят.
«Зачем я слушала эту дуру Педровну… Она вправду дура. Ну чего она добилась своей правдой? Того, что развалила чужую семью? И я тоже хороша. Куда мчалась посреди ночи, чего мне вдруг понадобилось проверять? Зачем мне эта правда – если я даже не знаю, что с ней делать… Пыль мне вздумалось рассматривать, в мусорное ведро полезла! А Костик мне такие проверки устраивал?..»
Люда сидела посреди пустыря, не силах пошевелиться, невыносимая тяжесть давила ей на плечи.
Говорят, уже изобрели какие-то особые таблетки. Выпил одну – и полегчало на душе, и стал человек счастливым.
Вот бы ей сейчас такое лекарство…
* * *
– Ты поговорил с Ташей? – спросила Мария Федора, когда тот вернулся.
– Нет. Не успел. Она уже уехала. И не дозвониться, телефон тоже отключила, – хмуро ответил он. Еще раз взглянул на экран мобильного, затем засунул его в карман брюк.
– Сейчас соседки, и участковый следом, прибегали. Выстрел, оказывается, многие слышали. Участковый очень удивился, когда меня увидел. С чего-то все в деревне решили, что это меня застрелили. Я его успокоила, сказала, что все в порядке, никто не убит. Ой, забыла ему про Гену того сообщить…
– Ищи-свищи теперь этого Гену. Ладно. А ты уверяла, что ружье на стене не выстрелило. Выстрелило, еще как!
– Боже, бедная Таша… – с тоской произнесла Мария. – Что же мы с тобой наделали!
– Да уж. Хотя я не думаю, что смог бы ее утешить.
– Ну извинился бы как следует!
– Да, вот только моих извинений ей не хватало… Ей сразу бы стало легче, ты думаешь?
– Не надо иронизировать. Ты не понимаешь. Женщинам нужны извинения, нужны слова… Мы не такие рациональные, как вы, мужчины!
– А если уж совсем по правилам действовать, то надо было еще вчера вечером торжественно заявить Таше, что я ее больше не люблю и не собираюсь на ней жениться. А потом бы я с чистой совестью отправился бы к тебе! Да? Так, по-твоему, следовало поступить? Только это бред все! Жизнь непредсказуема. – Мария смотрела на него с укором, и Федора этот взгляд ужасно злил. – Я понимаю, что надо стараться смягчить удар, но самого удара-то все равно не избежать! Наше с ней расставание – неизбежно, в любом случае.
– Ты действительно не передумал? – ахнула Мария.
– Нет, конечно… Мы же с тобой вчера все это обсудили.
– Но что, что изменилось вдруг?
– Ты. Оказывается, есть ты… – Он обнял ее, прижал к себе.
– Ты меня не знаешь совсем.
– Нет, не знаю, – легко согласился он, уткнулся носом в ее макушку, вдохнул. – Я знаю только одно. Что от тебя пахнет цветами. Солнцем. Нагретой травой. У тебя кожа… – Он провел ладонями по ее открытым рукам. – У тебя губы… – Федор поцеловал ее.
– Перестань! Как ты можешь…
– Я пропал – в тот самый момент, когда увидел тебя впервые – там, у реки.
– Это наваждение, – прошептала Мария.
– И что? А чем плохо наваждение? Одна ночь с тобой, оказывается, дороже мне, чем два года с Ташей.
– Ты жестокий!
– Пусть. Зато я к тебе не жесток.
– Да ты просто коварный искуситель! – в отчаянии воскликнула Мария.
– Пошли на речку, а?
– На речку? – растерялась она.
– Ну да. А что нам еще делать? Сидеть и страдать? Это же лицемерие какое-то. Я совершенно не страдаю. Наоборот, я счастлив. Живу, как хочу, делаю то, что хочу делать… Я свободен. Ты представляешь, я – свободен, – с удивлением повторил он.
Мария стояла напротив, ветер развевал прядь ее волос. Сейчас она напомнила Федору девушку с картины Боттичелли – «Рождение Венеры».
«Мне кажется, я знал ее раньше. Видел ее в отражении витрин, на экране телевизора, в толпе людей, на картинах старых мастеров… Ее образ мелькал все время где-то рядом. Я чувствовал ее присутствие. И я искал только ее, ошибался и вновь отправлялся на поиски. Полмира готов был обойти ради нее… Да что там, целый мир!»
– Ладно, – вдруг сказала она. – Идем на речку.
Она словно тоже отпустила себя, перестала сопротивляться.
…Сияло солнце, и трепетала на ветру листва. Небо – синее, бескрайнее, без единого облачка. Вдали серебром засверкала река.
Они шли рядом, держась за руки, и молчали. Она вдруг улыбнулась.
– О чем ты думаешь?
– Так, ни о чем… – пожала плечами Мария.
Федор поцеловал ее.
Потом они плавали рядом, смеялись, брызгались водой. Где-то далеко тарахтел катер, и звук этот разносился далеко над поверхностью реки. Федору казалось, что время словно замерло и этот день будет длиться вечно.
После полудня, когда от зноя раскалился, завибрировал воздух – парочка все-таки направилась к дому.
– Так что ты решил делать с вишневым садом? – спросила Мария. – Ты не передумал его продавать?
– Нет, не передумал.
– Целиком продашь?
– Нет, по участкам.
– И не жалко разбивать эту красоту? – ахнула она.
– Нет. Пусть эта красота принадлежит как можно большему количеству людей.
– Но что дачники сделают с садом…
– Пусть живут. Вместе с детьми, родителями. Отдыхают, свежим воздухом дышат… Часть вишен вырубят, конечно. Желающих купить кусочек вишневого сада – полно. Я подумал – ну, продам я сад целиком, и что хорошего… Чтобы один человек им любовался? Да и нет таких эстетов сейчас.
– А Устин?
– А он странный человек. У него как будто все настройки сбиты. Ну, купит он сад, а потом начнет мыкаться, как поймет, что с этой махиной надо что-то делать… Тоже продаст. И причем может продать кому-нибудь… ну, какому-нибудь купчишке современному, который скупает все земли в округе, чтобы потом их в оборот пустить… Заводик откроет здесь такой купчишко, или агрохолдинг какой-нибудь, или большую стройку затеет, закон не побоится обойти. Все изгадит, закроет проход к реке. Так что я за простых дачников. От них вреда меньше.
