Книга Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок, страница 14. Автор книги Георг Борн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок»

Cтраница 14

На следующий вечер, снова встретив Рецию в тени деревьев, Юсуф опустился перед ней на колени, страстно схватил ее руку и признался в своей пламенной любви.

– Будь моей, Реция, – умолял он, – я люблю тебя, я не могу быть счастлив без тебя! Ты должна быть моей.

Хотя Реция и знала, что юношу зовут Юсуфом Изеддином, но ей неизвестно было, что это сын султана.

– Встань, – кротко сказала она, – не заставляй страдать себя и меня от таких слов, Юсуф. Не ищи моей взаимности, не требуй, чтобы я принадлежала тебе. Будь другом бедной Реции, которая не смеет нарушить своей клятвы. Я принадлежу другому, – тихо созналась она, – я не могу быть твоей.

– Ты принадлежишь другому? Еще и теперь?

– Вечно! Вечно!

При этих словах у принца так и упало сердце.

– Так ты не можешь любить меня? – тихо сказал он.

– Нет, я могу любить тебя, Юсуф, как друга, как брата, – отвечала Реция. – Такой же любовью должен и ты любить меня. Умоляю тебя сделать это. Не требуй от меня большего. Будем друзьями.

Просьба была так искренна, нежна и так мило произнесли ее уста Реции, что принц, увлеченный добротой и прелестью своей возлюбленной, схватил ее руку и осыпал поцелуями.

– Не отталкивай меня, Реция! – воскликнул он. – Я ведь ничего другого не желаю, как только иметь право любить тебя, прекраснейшая и очаровательнейшая из всех женщин.

И страстный юноша порывисто прижал руку Реции к своим устам.

Она дрожала, она чувствовала, что должна удалиться, должна бежать от Юсуфа, что она принадлежит Сади…

– Я твоя, мой Сади, твоя! – прошептала она, вырвалась от принца и убежала.

Юсуф смотрел ей вслед. Ему было и больно и вместе с тем хорошо на сердце. Он ничего больше не хотел, как только иметь право любить Рецию.

VI
Сирра и палач

Вернемся теперь к Сирре, которую Будимир доставил на место казни перед деревянными воротами Скутари. Только небольшая кучка любопытных собралась перед страшным эшафотом, воздвигнутым палачом. Холодная, сырая, пасмурная погода, да еще то обстоятельство, что ни газеты, ни объявления не извещали о казни пророчицы, объясняли слабое участие, какое принимал народ в ужасном событии, которое должно было произойти после заката солнца.

Мансур-эфенди, до самого часа казни все еще бывший шейх-уль-исламом, своим обширным влиянием постарался избежать огласки, он не знал, какое еще действие произведет на массу казнь пророчицы. Очень легко могло случиться, что в подобном случае народ вступился бы за чудо, и на месте казни дело дошло бы до опасных выступлений. Мансур-эфенди имел обыкновение заранее обдумывать все и принял меры для предупреждения подобного неприятного случая.

Когда тюремная карета подъехала к помосту, на котором возвышалась виселица, Будимир прежде всего приказал своему помощнику продеть веревку сквозь массивное железное кольцо в передней перекладине. Между тем отряд кавасов [3] оцепил помост. Только что Будимир попробовал, хорошо ли действует опускной клапан, как вдруг прискакал гонец от Мансура с приказанием поспешить с исполнением приговора, чтобы казнь продолжалась недолго и не возбуждала бы большого внимания.

На место казни прибыло уже несколько имамов, на которых возложена была обязанность перед казнью призывать преступников к покаянию и молитве. Не раз приходилось им исполнять эту обязанность – сотни, даже тысячи преступников в последнюю минуту жизни видели они, – но и они содрогнулись от ужаса при виде Сирры. Такого страшного, отвратительного существа они никогда еще не видывали. На Сирре была надета длинная, красная одежда приговоренных к смерти. В этом ужасном костюме она казалась еще страшнее, чем когда-либо. Казалось, это было не человеческое существо, не девушка – такого странного создания, по-видимому, не принадлежавшего ни к людям, ни к животным, имамы никогда еще не призывали к молитве.

Сирра проворно и ловко, словно кошка, влезла на помост; помощник палача снял с нее веревки, исключая одну, привязанную к ее руке. Подобно тому, как водят на цепи диких зверей, так и помощник палача на веревке ввел Сирру на помост. Небольшая кучка зрителей из народа с ужасом и отвращением смотрела на преступницу, на это страшное существо, влезавшее на помост. Они не знали, что это была пророчица, бывшее орудие шейх-уль-ислама.

Напрасно искала Сирра удобного случая вырваться из рук палача. Она была таким созданием, для которого ничего не стоило при случае обновить рубцы, покрывавшие лицо и шею Будимира. В бешенстве и отчаянии она была страшна, владея ужасной силой, и была готова на все, чтобы только освободиться или отомстить за себя. Но помощник палача был осторожен. Он оставил одну веревку на руке Сирры. В то время как он поднимался по ступеням помоста, рядом с ним взбиралась и она, будучи не в силах убежать. Слуга Будимира крепко держал ее.

Солнце, в виде огненного шара видневшееся из-за тумана и туч, уже склонялось к горизонту, через минуту оно должно было исчезнуть – а казни в Константинополе совершались всегда после заката. Когда Сирра подошла к столбам, образовавшим виселицу, слуга передал своему господину веревку, на которой держал Сирру, словно дикого зверя. К ней подошли имамы. Сирра потребовала, чтобы ее прежде всего освободили от позорной веревки. Один из имамов дал знак палачу исполнить желание преступницы, и вот последние оковы были сняты с Сирры. Она ощутила себя свободной, но Будимир и его помощник были так близко, что им стоило только протянуть руку, чтобы схватить ее.

Имамы призвали осужденную к молитве и показали ей место, где она должна была совершить ее. Сирра последовала приглашению и опустилась на колени; ей это было очень кстати: теперь она избавилась от неприятного соседства черкеса-палача. Минута, отведенная для молитвы, была последней в жизни преступника. И так уже слишком долго длилась вся эта церемония. Будимир думал о приказании шейх-уль-ислама. Казнь должна была совершиться сию же минуту. Однако он не смел помешать молитве. Приложив руку к груди для молитвы, Сирра занята была в это время изобретением средства к бегству и спасению. Она все еще не отказалась от мысли избежать виселицы, все еще не приготовилась к смерти. Неужели она должна была умереть безвинно, неужели Мансур должен был победить, он и грек – восторжествовать? Нет, этого не должно случиться! Даже в последнюю минуту она не отчаивалась. Единственное, что ее беспокоило, это длинная красная одежда. Если бы она на самом деле рискнула сделать попытку к бегству, эта длинная одежда должна была служить ей непреодолимым препятствием, а сбросить ее она не могла. Однако она должна была на что-нибудь решиться. Время, данное Сирре для молитвы, уже проходило – палачом овладело нетерпение. Через минуту, когда он схватит ее и набросит петлю на шею, будет уже поздно, тогда все будет кончено.

Не теряя ни минуты, Сирра внезапно вскочила. Прежде чем Будимир и слуга его могли схватить ее, своей единственной рукой быстро сорвала с себя красный балахон и, оставшись в своей обычной черной одежде, проворно и ловко, как кошка, спрыгнула с подмостков в середину отступивших от ужаса кавасов. Громкий крик раздался из толпы свидетелей этого неожиданного происшествия. Безобразное создание, на которое с тех пор, как оно явилось на подмостки, все смотрели с удивлением и отвращением, теперь внезапно приобрело в глазах зрителей истинно страшный, дьявольский облик: большинство из них расступилось с громким криком, точно сам дьявол очутился посреди толпы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация