– Об этом поговорим в другой раз, сегодня у нас есть более важные дела. Есть у тебя свободное время, Фазиль?
– Только не сейчас. Я послан, чтобы велеть принести льда. И кроме того, я хочу во что бы то ни стало услышать, о чем они там говорят, – отвечал Фазиль, указывая на ту часть дворца, где находились комнаты принца.
– Что же там такое? – тихо спросил грек.
– После! Гассан-бей у принца. Я скоро вернусь, жди меня здесь.
– Хорошо. Смотри же, слушай внимательно, Фазиль, не пропускай ни одного слова, я, быть может, заплачу тебе за них, – сказал Лаццаро и снова отошел в тень стены.
«Принц должен помочь моим планам относительно Реции и Сади, – думал, оставшись один, Лаццаро. – И если не он, так его слуги. Искусно составленное письмо к прекрасной Реции, потерянное на полу во дворце великого визиря – это будет первый шаг. Фазиль поможет мне сделать остальное. Гассан-бей у принца? Они говорят, верно, о чем-то важном. Ты и это узнаешь, Лаццаро. Мне кажется, ты как раз вовремя вернулся в Константинополь».
Спустя некоторое время во дворе снова показался Фазиль и, осторожно оглядываясь, протянул греку бутылку.
– Выпей-ка, это недурно, – сказал он тихо.
– Токайское, – заметил грек, попробовав вино. – Кто его тут пьет?
– Все! – засмеялся Фазиль. – Начиная с принца и кончая поваренком. Знаешь ты, что все это великолепие скоро кончится? – прибавил он, понизив голос.
– Я знаю только, что начинаются беспорядки.
– Дело плохо. Надо подыскивать новое место, так как на принца через несколько дней нельзя уже будет рассчитывать.
– О чем там они говорили? – спросил Лаццаро.
– Гассан-бей был у принца. Когда они одни, они разговаривают как родные братья.
– Ты все слышал?
Фазиль утвердительно кивнул головой.
– Гассан-бей говорил принцу, – сказал он, – что составлен заговор. Заговор министров для свержения султана. Это будет также и падение самого принца.
– Заговор министров? И Сади-паша в числе их?
– Нет, он тоже погибнет, если заговор удастся, – отвечал Фазиль.
«О, это совсем другое дело, – подумал Лаццаро. – Тут нам нечего больше делать».
– Гассан-бей, как видно, хотел, – продолжал Фазиль, – уговорить Сади-пашу принять меры против заговора, но тот не согласился и вообще не поверил его словам, так что теперь Гассан-бей хочет взяться за это дело один.
– Чего же он хочет?
– Уничтожить заговор и отвратить опасность. Он сказал принцу, что ночь последнего дня мая месяца назначена заговорщиками для исполнения их плана. Поэтому он хочет предупредить их и в предшествующую ночь арестовать всех.
– Гассан-бей?! Министров?!
– Да, в ночь с тридцатого на тридцать первое мая.
– Какое у нас сегодня число?
– Двадцать восьмое, – отвечал Фазиль. – Ждать придется недолго.
– Ты уверен, что Сади не участвует в этом заговоре?
– Я уже сказал тебе, что Сади-паша должен был арестовать министров, но не захотел этого сделать.
– Тогда нам ничего больше не остается делать, как помогать заговорщикам. Гассан-бей тогда тоже падет.
– Он это хорошо и сам знает. Поэтому-то он и хочет опередить заговорщиков. Принц тоже будет ему помогать.
– Этого не должно случиться, Фазиль.
– Почему же? Если этого не случится, я потеряю мое место, Лаццаро.
– Его тебе ни в каком случае не удержать, поверь мне. Гассан-бей ничего не сможет сделать.
– Он мужествен и умен, говорю тебе.
– Ну, даже если ему и удастся на минуту отвратить опасность, то все-таки ему никогда не уничтожить ее совсем. Что ты хочешь: оставить это место и заработать завтра большую сумму денег или остаться здесь на несколько дней и потом не иметь ничего?
– Большую сумму?
– Не меньше твоего годового жалованья.
– Это стоит послушать.
– Ты можешь завтра очень легко заработать эти деньги, Фазиль, – сказал вполголоса Лаццаро.
– Гм!.. Почему же ты сам не хочешь их заработать? – спросил недоверчиво Фазиль.
– Я не могу заработать их сам, – отвечал грек, – во-первых, тебе как слуге принца скорее поверят, чем мне, во-вторых, я не могу теперь еще показываться. Одним словом, я не могу заработать сам этих денег и поэтому хочу передать это дело тебе, так как ты мой друг.
– Хорошо, я согласен. Ты прав, тут я ничего не потеряю.
– Ну так иди завтра так, чтобы этого никто не заметил, к одному из заговорщиков – ты знаешь их имена?
– Да, Гассан-бей называл их, Гуссейн-паша, Мидхат-паша…
– Довольно. Ступай завтра к Мидхату-паше и скажи ему, что заговор открыт и что Сади-паша приготовился арестовать всех их накануне назначенного ими дня.
– Не Сади-паша, – заметил Фазиль.
– Это все равно. Скажи, что Сади-паша.
– Хорошо, пускай он.
– Тогда Мидхат не станет торговаться о вознаграждении. Завтра будет двадцать девятое мая, и у него будет еще время предупредить своих товарищей о грозящей им опасности. Они успеют еще исполнить свой замысел.
– Да, это правда.
– Когда же ты пойдешь?
– Завтра вечером.
– Не слишком поздно только.
– В девять часов.
– Ты в этом не раскаешься. Я приду узнать, как все произошло. Спокойной ночи, Фазиль.
И старые приятели расстались.
Когда на другой день Мидхат-паша возвращался в свой дом, у самого входа его остановил нищенствующий дервиш. Это был Лаццаро.
– Великий паша, – сказал он глухим голосом.
– Ступай на двор моего дома, – сказал ему Мидхат, – там тебя накормят и дадут денег.
– Я знаю, что ты великодушен и щедр, великий паша. Выслушай мои слова. Берегись Сади-паши!
Мидхат невольно остановился и взглянул с изумлением на нищего дервиша.
– Берегись твоего врага Сади-паши, – продолжал тот. – Высокое место предстоит тебе. Займи его. В эту ночь все зависит от тебя. Воспользуйся ею и берегись Сади-паши.
С этими словами Лаццаро низко поклонился Мидхату-паше и отошел прочь.
Слова старого нищего еще более усилили волнение, все более и более овладевавшее Мидхатом, по мере того как приближался день развязки. Эта развязка была ужасна. Речь шла о свержении султана и о возведении на трон другого. Удайся этот переворот, и те, кто его задумал, стали бы самыми сильными и могущественными людьми государства. Но в случае неудачи им не избежать позорной смерти.
