Наконец лодка достигла берега, солдаты и лодочники, бывшие на берегу, с изумлением и любопытством стали рассматривать безобразного Черного Карлика, но это нисколько ее не смутило.
– Розовое масло, янтарь, опиум, бальзам! – закричала Сирра, подражая крику персов-торговцев и, привязав лодку, вытащила с помощью Реции ящик и тележку на берег.
Вытащив тележку на берег, Реция покатила ее к Сераскириату, Сирра шла рядом с ней, так что стоявшие у берега часовые могли видеть их обеих, но едва они завернули за поворот дороги, как Сирра поспешно вскочила в ящик, так что к воротам Сераскириата подъехал один мнимый перс со своей тележкой.
Странствующие торговцы имеют в Турции доступ повсюду, поэтому появление Реции нисколько не удивило солдат, стоявших на часах у ворот Сераскириата. Они даже были очень этим довольны, так как знали, что у перса должны быть любимый ими опиум или гашиш.
– Что, есть у тебя опиум и табак? – спросили они, когда Реция подкатила свою тележку к самым воротам.
Реция кивнула утвердительно головой и открыла маленькое отделение ящика, наполненное опиумом, бальзамом и янтарем, и подала солдатам небольшие мешочки с опиумом.
– А где же табак? – спросили те.
Реция пожала плечами и покачала отрицательно головой.
– Ты что, немой? – спросил один из солдат.
– Я охрип, – отвечала Реция, сдерживая голос. – У меня нет табака.
– А что же у тебя тут? – спросил солдат, и хотел было уже открыть большое отделение.
– Тут флаконы с духами и эссенциями. Возьмите опиум даром, только пустите меня во двор, я хочу поторговать там.
– Эй, отопри ворота! – крикнул своему товарищу солдат, очень довольный неожиданным подарком, которого трудно было ждать от перса-торговца.
Ворота отворились, и Реция вкатила свою тележку на обширный двор Сераскириата.
Наступили сумерки, так как солнце уже село. По двору прохаживались несколько солдат и офицеров. Здесь и там стояли часовые. Перед Рецией возвышалась старинная мрачная башня, где был заключен ее Сади.
– Что, дверь башни открыта? – спросила Сирра едва слышным голосом.
– Нет, – ответила Реция тихо, наклоняясь над ящиком.
– Подъезжай потихоньку к ней, дорогая Реция, она сейчас будет открыта.
Повинуясь совету Сирры, Реция покатила свою тележку к башне. Ее прибытие никого не удивило, только несколько солдат подошли к ней, рассчитывая купить опиум.
Прошло несколько минут, и наконец железная дверь башни отворилась. В это время сменяли караулы, и солдаты ужинали. Реция воспользовалась удобной минутой и подкатила тележку к самой башне. Около нее в это время не было никого, и Сирра, поспешно выбравшись из ящика, проскользнула в дверь башни и исчезла, взбежав по ступеням темной лестницы. Как охотно последовала бы за ней Реция! Как хотелось бы ей увидать снова Сади! Но наверху лестницы стоял еще караул. Ловкому черному гному ничего не стоило пробраться мимо незамеченным, но Реции нечего было и думать о такой безумной попытке.
На дворе и внутри башни зажгли фонари, так как стало уже совершенно темно. Реция была почти одна и с лихорадочным нетерпением ожидала возвращения Сирры. Каждую минуту ждала она, что вот-вот на пороге башни покажется Черный Карлик в сопровождении ее дорогого Сади. Но время шло, а Сирра не возвращалась. Солдаты отужинали и снова вернулись во двор. Волнение Реции было так велико, что она не обращала никакого внимания на свои товары, чем и пользовались солдаты, забирая то одно, то другое даром.
Наконец страх овладел Рецией. Не будучи в состоянии долее ждать, она подошла ко входу в башню и начала подниматься по лестнице. Никто ее не удерживал. Вдруг до нее донесся какой-то неясный шум. Она стала прислушиваться и ей показалось, что ей слышатся слова: «Гуссейн-паша идет. Принцесса идет в башню».
Ужас объял Рецию. Уж не ослышалась ли она? Нет. Голоса приближались и слова «Гуссейн-паша» и «принцесса» были ясно слышны. Зачем могла прийти еще раз в башню Рошана? Уж не боялась ли она, что Сади удастся соединиться с Рецией? Уж не предчувствовала ли она близость последней?
Реция хотела выйти из башни, но было уже поздно. Не успела она спуститься с нескольких ступеней, как принцесса вошла в башню в сопровождении Гуссейна-паши. Каждое слово их было слышно Реции, и ее разделяло от них только несколько шагов. Она принуждена была схватиться за стену, чтобы не упасть, она понимала, какой страшной опасности подвергается в эту минуту. Узнай ее принцесса, и все погибло!
Наконец они встретились, но принцесса прошла мимо молча, бросив лишь подозрительный взгляд на персидского торговца. Реция вздохнула свободно. Гуссейн-паша также не обратил на нее внимания и продолжал подниматься вверх по лестнице вслед за солдатами, несшими фонари. Но Реция слишком рано радовалась своему спасению. Как ни было закутано лицо торговца, все-таки принцессе бросилось в глаза его сходство с ее соперницей. Этого было достаточно.
– Стой, благородный паша! – вскричала, останавливаясь, Рошана. – Заметил ли ты этого перса?
– Который сейчас прошел мимо нас, ваше высочество?
– Да, того самого. Это не мужчина.
– Не мужчина? – спросил с изумлением Гуссейн.
– Это была переодетая женщина, мой благородный паша, – сказала принцесса.
– Слова вашего высочества изумляют меня, я не понимаю, зачем могла прийти сюда женщина.
– Чтобы проникнуть к заключенному Сади-паше, чтобы освободить его при помощи этого переодевания. Мне кажется, я узнала в этой женщине жену Сади-паши.
Эти слова произвели сильное впечатление на Гуссейна-пашу. Он поспешно поднялся по лестнице и приказал стоявшим на первом этаже караульным сойти вниз и схватить находящегося там персидского торговца.
В это время Реция, собрав все силы, поспешно сбежала вниз с лестницы. Можно было подумать, что за ней гнались фурии. Она бросилась к выходу, не думая уже о своем ящике с товаром. Но железная дверь башни была заперта. Все пути к спасению были отрезаны, и в ту же минуту до слуха Реции донеслось приказание Гуссейна-паши.
III
Битва
После бесчисленных схваток с переменным успехом войскам Абдул-Керим-паши удалось продвинуться вперед. Несмотря на геройское мужество, маленькой сербской армии и партизанам не удалось остановить их наступления. В это время черногорцы одерживали победу за победой, и их пример еще более воодушевлял сербов и поднимал их дух…
Местность, где происходили военные действия, была совершенно опустошена. Повсюду, где ни проходили турки, оставались груды развалин и трупов. Невозможно описать всех жестокостей, совершаемых ими, особенно же турецкими нерегулярными войсками – черкесами и башибузуками. На полях битв встречались картины, способные наполнить ужасом даже привычного к страшным зрелищам человека, обладающего железными нервами. По рекам плыли окровавленные трупы. На полях виднелись целые груды мертвых тел, пожираемых волками и коршунами; вблизи лежали симметрично сложенные головы, отрубленные у мертвых и умирающих. Запах разлагающихся трупов заражал воздух. Бесчеловечные черкесы и башибузуки зверски мучили раненых и пленных сербов, пока наконец смерть не избавляла несчастных от мучений. Иногда даже встречались висящие на деревьях обезображенные, неузнаваемые тела сожженных заживо…
