Предстояло большое сражение. Турки расположились на отлогой возвышенности за укреплениями. На расстоянии мили развернули вблизи трех деревень свою боевую линию и сербы. Они хотели в решительной битве разбить турок и отбросить их назад, за границу Сербии. Решительная победа! Разве можно было геройской горсти сербов сдержать напор превосходящих сил врага? Даже если бы им удалось выйти победителями из этой битвы, уничтожить стоящие против них силы врагов, то ведь и тогда через некоторое время турки были бы снова так же сильны, как и до поражения, так как азиатские орды были неистощимым источником для подкрепления их войск, тогда как сербы давно уже выставили в поле все способное носить оружие население.
В турецком войске благодаря стараниям Мансура фанатизм был возбужден в высшей степени. Дервиши ходили по полкам, проповедуя беспощадную войну против креста, истребление гяуров. Что могли сделать против этого здесь и там появлявшиеся Золотые Маски? Им удавалось повсюду заставлять исчезать ставленников Мансура – никто не знал, куда они пропадали. Вчера еще ходили они по лагерю, проповедуя священную войну, а сегодня их уже не было, они исчезали бесследно. Но это не помогало. Мрачный дух Мансура овладел умами, и никакая земная власть не могла положить предела ужасам и жестокостям. Даже турецкие генералы объявляли, когда им жаловались на жестокость солдат, что таков обычай в турецком войске, и они не хотят и не могут его уничтожить…
Наступил день битвы. На рассвете выступили сербские колонны. Генерал Черняев любил длинные боевые линии, и поэтому армия сербов была растянута между тремя деревнями.
Взошло солнце и осветило поле битвы, рассеяв последний утренний туман. Турецкие батареи заговорили и встретили нападающих убийственным огнем.
Сербские предводители предвидели этот прием и отрядили часть кавалерии для нападения на неприятельские батареи с фланга. Но турецкие генералы вовремя заметили это и, прежде чем сербы успели принудить к молчанию батареи, отряд арабов, как белое облако, бросился им навстречу, и началась страшная кавалерийская схватка, кончившаяся наконец тем, что сербы раздались в обе стороны и открыли таким образом поспешно сооруженные батареи, открывшие огонь по арабам и обратившие их в беспорядочное бегство. Этот ловкий маневр дал новый оборот битве. Сербские всадники, освободившись от своего врага, бросились на помощь своим пешим отрядам и так сильно ударили во фланг турецкой пехоте, что она дрогнула и начала отступать. Но турецкий главнокомандующий был бдителен и успел вовремя послать в дело резервы. Это остановило наступление сербов, и завязался кровопролитный рукопашный бой, продолжавшийся с переменным успехом в течение нескольких часов.
В это время левое крыло сербов было в очень опасном положении. Турки развернули здесь свои главные силы, чтобы отбросить сильно выдавшиеся вперед войска сербов и принудить к отступлению всю сербскую армию. Большая часть турецкой кавалерии бросилась как буря на сербов, и последние, несмотря на свое геройское мужество, принуждены были отступить. Отойдя к деревне, они засели в домах, за разрушенными стенами и заборами и встретили нападавших таким убийственным огнем, что они после нескольких неудачных попыток отступили.
Взбешенные упорным сопротивлением, турки выдвинули орудия, и через час вся деревня была уже объята пламенем. Тогда турки снова бросились вперед с дикими криками, надеясь на этот раз уничтожить ненавистных врагов.
Потери сербов были ужасны. Уцелевшие от ядер и рушившихся стен домов собрались на церковном дворе, обнесенном каменной стеной, и решились здесь защищаться до последней капли крови. Увидев, что число врагов ничтожно, турки удвоили усилия и, устилая церковный помост грудами трупов, ворвались наконец за ограду. Сербы вынуждены были отступить.
Но в эту минуту к ним подоспели подкрепления. С новыми силами бросились они вперед, и перевес снова перешел на их сторону. Турки вынуждены были очистить деревню.
Наступил вечер, и темнота разделила сражающихся. Ни та, ни другая сторона не имела решительного перевеса. Враги сохранили свои прежние позиции. Правда, левое крыло сербов было оттеснено назад, но зато на правом крыле была взята одна турецкая батарея.
За дикими криками и громом выстрелов кровопролитного боя наступила глубокая тишина. Только кое-где раздавались одиночные выстрелы да слышались окрики часовых.
На рассвете следующего дня турки перешли в наступление, так как в течение ночи они получили подкрепление. Утомленные сербы едва могли сдерживать напор врагов. Напрасно офицеры вели в бой свои отряды, напрасно поощряли их личным примером. Силы были слишком неравны.
Несмотря на отчаянное мужество, упорство сербов было сломлено, и они отступили с поля битвы. Но это не было поспешное беспорядочное бегство. Они отступали шаг за шагом, каждую пядь земли туркам приходилось брать с потерями.
С наступлением ночи армия сербов расположилась не более как на расстоянии трех четвертей часа ходьбы от своего прежнего лагеря, решившись защищаться тут до последнего человека. Залитое кровью поле битвы осталось во власти турок, и на него ринулись дикие орды черкесов и башибузуков, слишком трусливых, чтобы принимать участие в битвах, и обыкновенно находившихся в тылу регулярных войск и занимавшихся только грабежом.
Ночью в лагере турок появился пляшущий дервиш, посланник Мансура, проповедуя истребление гяуров. Это был уже знакомый нам Ходжа Неджиб, ставленник Мансура, наблюдавший за предсказательницей и объявивший помешанным софта Ибама.
– К чему щадите вы трупы гяуров? – проповедовал он. – Разве вы не знаете, кто они? Они неверные собаки! Ступайте и отрубите им головы. Это покажет гяурам, что значит подымать оружие против пророка. Дело ислама должно победить и все противники его погибнуть.
С такими словами переходил он от одного отряда к другому, от палатки к палатке, разжигая фанатизм полудиких варваров.
Зверская ярость овладела солдатами, и они бросились с дикими криками вслед за Неджибом на поле сражения. Мрак ночи покрыл своим покровом страшное дело. Луна скрылась за облаками, чтобы не быть свидетельницей зверств этих варваров, назвать которых людьми значило бы оскорбить весь род человеческий. Как гиены и шакалы пустыни, бросились они на мертвых и умирающих сербов и с дикой радостью начали резать их на куски. Неджиб вырвал из рук одного черкеса его нож и, отрубив голову раненому сербу, с дьявольским смехом покатил ее по кровавому полю. Этот возмутительный поступок нашел подражателей. Черкесы и башибузуки, следуя примеру ходжи Неджиба, бросились рубить головы сербам и катать их по полю.
Вдруг в самом разгаре этой адской игры среди обезумевшей толпы появился Золотая Маска. Он не произнес ни слова, только молча прошел по полю битвы, но и этого было достаточно. Черкесы и башибузуки в ужасе бросились бежать во все стороны.
На следующее утро солдаты, занимавшиеся уборкой трупов правоверных, нашли среди отрубленных голов сербов труп Ходжи Неджиба. Таинственная смерть положила конец его преступной жизни.
IV
Таинственный суд
Два дервиша поспешно вышли из развалин Кадри. Казалось, им были даны какие-то важные поручения.
