– Что это за желание? – сказал паша.
– Дай мне три дня срока, чтобы я успел исполнить мой последний долг и последнее мое желание.
– Я не хочу быть один твоим судьей. Я отправлю тебя в Адрианополь, там решится твоя судьба, – сказал паша. – Здесь в лагере твоя жизнь в опасности, потому что мои солдаты ненавидят всякого, кто друг врагов. Ты находишься под тяжелым подозрением, и я не в состоянии защитить тебя.
– Делай со мной что хочешь, храбрый паша, что ты сочтешь справедливым. Пошли меня в Адрианополь, но обещай дать мне три дня.
– Хорошо, – сказал паша и еще до наступления дня отправил Абунеца под конвоем верных солдат в Адрианополь.
Мнение солдат, что тот враг, кто помогает врагам, оказалось также мнением судей. Они были турками, а все турки, как простолюдины, так и знать, одинаково ненавидят всякого, кто помогает гяурам. Абунец был приговорен к расстрелу, но, по обещанию паши, ему дано было четыре дня срока до исполнения приговора.
Когда наступил вечер, Абунец подошел к маленькому решетчатому окну своей темницы и с нетерпением взглянул на улицу. Вдруг снаружи послышался слабый стук. Старик прислушался, затем подошел к двери. Стук повторился.
– Это ты, брат мой? – спросил Абунец.
– Я ждал твоего приказания, мудрый Бейлер-Беги, – отвечал голос снаружи.
– Приговор произнесен и будет исполнен самое позднее через четыре дня, – сказал Абунец.
– Я это знаю, мудрый Бейлер-Беги. Что прикажешь? Когда желаешь ты быть освобожденным?
– Приговор должен быть исполнен, я не хочу избавиться от него бегством, – отвечал старик, – но ты должен исполнить мое последнее желание.
– Приказывай.
– Спеши в Стамбул как можно скорее и скажи братьям, что мое последнее желание – видеть мою дочь Рецию и говорить с ней. Где бы она ни была, она должна быть приведена сюда, чтобы я мог благословить ее перед смертью и передать ей мое имущество. Иначе я не могу умереть спокойно. Мне дано сроку три, самое большее четыре дня: спеши, чтобы Реция не опоздала. В Адрианополь дорога не близкая, брат мой.
– Я сейчас же оставлю Адрианополь, чтобы исполнить твое приказание, мудрый Бейлер-Беги, – раздался голос снаружи.
– Передай братьям все, что произошло, – закончил Абунец разговор. – Я посылаю им мой последний поклон и благословение на продолжение общего дела, которому я с радостью приношу себя в жертву. Иди с миром и сделай, что я тебе приказал. Да сохранит тебя Аллах!
– Да утешит он тебя. Время испытания коротко, награда и блаженство вечны, – раздался прежний голос, потом послышались легкие удаляющиеся шаги и все стихло.
По коридорам тюрьмы прошел Золотая Маска. Караульные, видевшие его, низко кланялись, приложив руку к сердцу.
– Мир тебе, – шептали они.
Золотая Маска оставил дом и скрылся в темноте.
Абунец успокоился. Он съел кусок маисового хлеба, сотворил молитву и, улегшись на свое жесткое ложе, уснул. Чистая совесть позволила ему спать спокойно, хотя через несколько дней он должен был умереть.
На следующий день его призвали для произнесения окончательного приговора.
– Вы дали мне тот срок, который я просил, – сказал Абунец. – Слава Аллаху! Моя душа спокойна.
– Почему ты, будучи правоверным, помогал гяурам, старый дурак? – спросил судья. – Теперь ты умрешь за это.
– Я не боюсь смерти. Но я помогал не одним христианам, – отвечал Абунец, – я оказывал помощь всем раненым одинаково, будь они правоверные или нет. Аллах знает все.
– Было глупо помогать врагам божественного пророка. Ты призываешь Аллаха, а между тем ты разгневал его. Теперь заплатишь за это смертью.
– Бог есть любовь, – отвечал Абунец, – все люди братья.
– Что за глупые слова ты говоришь! – вскричал с гневом судья. – На старости лет ты противоречишь Корану.
Абунец улыбнулся, как бы желая сказать: я прощаю тебя, потому что ты ослеплен. Никто лучше меня не знает Корана и его толкования.
– Если я согрешил, – сказал он, – в таком случае я искуплю этот грех смертью. Оставь меня в покое. Иди, твои слова не имеют на меня никакого влияния. Ты исполнил свой долг, предоставь остальное Аллаху и мне.
– Тебя не убедишь, старый грешник, умирай же в грехе, – сказал судья и оставил вместе со своими спутниками темницу старика.
Когда наступил вечер, Абунец подошел к железному окну и взглянул в него. Казалось, он ожидал чего-то.
Прошло уже два дня и две ночи с того времени, как он послал Золотую Маску в Стамбул, но дорога от Адрианополя до Стамбула была не близка и никто не мог предвидеть всех случайностей, какие могли встретиться на ней.
Ночью Абунец почти не спал. Наступил день – последний день срока. Он стал бояться, что Реция опоздает, что ему не удастся увидеть свое дитя, а ему так хотелось передать ей свое благословение и наследство.
По мере того как день подвигался, беспокойство старца все увеличивалось; когда солнце зайдет, наступит его последний час, а Золотой Маски и Реции все еще не было. Мысль о том, что он должен умереть, не прижав дочь в последний раз к своей груди, заставила глаза старика наполниться слезами, и с уст его сорвалась первая жалоба.
– Реция, дитя мое! – вскричал он. – Где ты? Почему не спешишь ты к своему умирающему отцу, чтобы еще раз увидеть его, чтобы принять его благословение? Горе мне, моя молитва осталась не услышанной. Неужели я не увижу мое дитя перед смертью?
В это время послышался грохот барабана, дверь отворилась и в коридоре показался отряд, которому назначено было исполнить казнь Абунеца. Фельдфебель вошел в комнату, чтобы вести Абунеца на место казни.
Когда караул, в середине которого шел Абунец, вышел на улицу, последний с беспокойством огляделся вокруг, но его взгляд встретил только чужие, равнодушные лица любопытных. Абунец был приведен на поле за городским валом и там привязан к столбу. Солнце заходило.
– Аллах, – прошептал старик, – пошли ко мне Рецию, не то будет уже поздно…
Солдаты с заряженными ружьями стали на другом конце поля. Наступила последняя минута. Взгляд Абунеца снова повернулся в сторону дороги, ведущей к городу, и ему показалось, что он видит вдали какой-то экипаж или всадника.
Солнце закатилось.
– Готовься! – скомандовал офицер.
Солдаты прицелились.
– Пли! – раздалась команда.
Грянул залп двенадцати выстрелов, и старик повис на веревках, привязывавших его к столбу.
– Реция! Реция, ко мне, – прошептал он, и его затухающий взор все еще искал ту, которую он так хотел благословить.
XVII
Убийство министров
Вечером на следующий день, после того как Лаццаро был у военного министра и выдал ему тайну, где собирались Золотые Маски, грек ожидал, когда по приказанию сераскира он отправится проводником в развалины Семибашенного замка. Вдруг в десять часов вечера, прежде чем это приказание было отдано, Гуссейн-Авни-паша был неожиданно вызван к султану. Это было вечером 14 июня 1876 года. Около полуночи должен был собраться совет министров в доме Мидхата-паши, где должны были присутствовать все министры. Гуссейн-паша должен был заботиться о том, чтобы не возбудить в Мураде ни малейшего подозрения, поэтому он сейчас же отправился на зов султана.
