Так что тот факт, что у него есть титул и имение, — всего лишь глазурь на этом самом вкусном в моей жизни пироге. Люк не похож ни на одного парня из тех, которых я знала в колледже. Он ни капли не интересуется ни покером, ни Спортом. Все, что его интересует, — это медицина, его страсть, и, конечно же, я.
Что подходит мне просто идеально.
По-моему, вполне естественно, что я уже начала думать над фасоном своего свадебного платья. Но не потому, что Люк сделал мне предложение, — по крайней мере, пока он его не сделал.
И все-таки я все равно буду ПРИДУМЫВАТЬ фасон. Я знаю, что когда-нибудь мы поженимся. Не станет же парень предлагать девушке, на которой не собирается жениться, переехать к нему, правильно?
Наша свадьба точно будет проходить в шато Мирак, на большой, покрытой травой поляне, возвышающейся над всей долиной, которая когда-то была передана де Вильерам в феодальное владение. Это случится, конечно же, летом, желательно тем летом, когда мой магазин восстановленных винтажных свадебных платьев — «Лиззи Николс Дизайн» — будет выкуплен Верой Ванг (еще одна вещь, которая пока не произошла, но все впереди). Шери будет свидетельницей, а мои сестры — подружками невесты.
Я никогда не поступлю так, как они поступили со своими подружками на своих свадьбах (и со мной в том числе), я собираюсь со вкусом подобрать для них платья. Я не заставлю их втискиваться в мятно-зеленые пышные юбки с каркасом, как они заставили меня. Потому что, в отличие от них, я добрая и заботливая.
Думаю, вся моя семья настоит на приезде, ведь никто из них до этого не был в Европе. Вот только немного беспокоюсь, что мои близкие не слишком продвинутые по сравнению с космополитичными де Вильерами.
Но я уверена, они быстро поладят, отец будет настаивать на организации костра для барбекю в стиле Среднего Запада, а моя мама будет давать советы матери Люка о том, как свести желтизну с ее льняных юбок девятнадцатого века. Бабуля, может быть, немного расстроится, увидев, что во Франции не показывают «Доктора Куинн, женщину-врача». Но после королевского кира или двух она наверняка успокоится.
Я просто уверена, что день моей свадьбы станет счастливейшим днем в моей жизни. Я представляю нас, стоящих в лучах солнца на покрытой густой травой поляне, я — в длинном белом облегающем платье, и Люк — такой статный и счастливый в белой рубашке с открытым воротом и черных брюках от смокинга. Он будет выглядеть, как принц, правда…
Сейчас мне надо всего лишь разобраться, как достичь задуманного. Да, а еще у меня нет квартиры.
— Хорошо, — говорит Шери, открывая только что взятый экземпляр «Вилледж войс» на странице объявлений об аренде. По правде говоря, здесь нет ничего заслуживающего внимания. — Это означает, что нам нужно стиснуть зубы и заплатить брокеру, — продолжает Шери. — Но в долгосрочной перспективе, я думаю, это того стоит.
Я не могу сказать ей об этом вот так, с бухты-барахты. Я должна ее к этому подвести, медленно.
— Я знаю, что у тебя не очень с наличными, — говорит Шери. — Чаз сказал, что может одолжить нам какую-то сумму для оплаты брокера. Мы вернем ему, как только встанем на ноги. Ну, когда ты встанешь на ноги. — Поскольку Шери уже устроилась на работу в небольшую некоммерческую организацию, по результатам собеседования, которое она проходила прошлым летом, перед отъездом во Францию. Она приступает к работе завтра. — Конечно, если Люк сам и не хочет помочь тебе. Как думаешь? Я знаю, ты ненавидишь просить, но давай, парень при деньгах!
Я просто не могу на нее это вывалить ни с того ни с сего.
— Лиззи, ты вообще меня слушаешь?
— Люк предложил мне переехать к нему, — вырывается у меня раньше, чем я успеваю захлопнуть рот.
Шери пристально смотрит на меня поверх газеты.
— И когда ты намеревалась мне об этом рассказать? — интересуется она.
Отлично. Я снова проболталась. Она в ярости. Я знала, что она будет в ярости. Почему же я никогда не могу удержать свой рот на замке. Почему?
— Шери, он предложил мне только этим утром, — говорю я. — Только что, перед тем, как я уехала на встречу с тобой. Я не сказала «да». Я ответила, что сначала должна переговорить с тобой.
Шери прищуривается.
— Это означает, что ты согласна, — говорит она. В ее голосе лед. — Ты согласна переехать к нему, иначе бы ты сразу сказала «нет».
— Шери! Нет! Я имею в виду, ну… да. Но подумай. Я хочу сказать, оцени положение трезво, ты все равно постоянно ночуешь у Чаза.
— Проводить ночь с Чазом, — ядовито замечает Шери, — совсем не то же самое, что жить с ним.
— Но ты же знаешь, он тоже тебя любит, — говорю я. — Подумай об этом, Шери. Если я перееду к Люку, а ты переедешь к Чазу, тогда нам больше не надо будет тратить время на поиск квартиры… или тратить деньги на услуги брокера и оплату первого и последнего месяца аренды. Это сэкономит нам около пяти штук. Каждой!
— Не делай этого, — резко говорит Шери.
— Не делать чего?
— Не делай этого из-за денег, — говорит она. — Дело не в деньгах. Ты же знаешь, если тебе нужны деньги, ты их найдешь. Твои родители могут послать.
Я вдруг начинаю злиться на Шери. Я люблю ее до смерти. Честно. Но у моих родителей трое дочерей, каждой из которых постоянно нужны деньги. Научные сотрудники, коим является мой отец, зарабатывают вполне достаточно для того, чтобы вести вполне комфортную жизнь. Но этого явно не хватит, чтобы пожизненно содержать троих взрослых детей.
Шери же, наоборот, единственный ребенок в семье выдающегося врача в Энн-Арборе. Ей стоит только попросить у родителей денег, и они дают столько, сколько ей нужно, не задавая никаких вопросов. А я работала упаковщицей, а до этого, когда была подростком, каждую пятницу и субботу по вечерам сидела с детьми, не имея возможности вести хоть какую-нибудь общественную жизнь, перебиваясь минимальной зарплатой и отказывая себе в любых мало-мальски дорогих удовольствиях (кино, кафе, хороший шампунь, машина и так далее) для того, чтобы скопить денег, в один прекрасный день сбежать в Нью-Йорк и осуществить свою мечту.
Какой бы моя мечта ни была.
Я не жалуюсь. Я знаю, что родители делали для меня нес, что от них зависело. Но меня раздражает то, что Шери не может понять: не каждые родители могут помогать деньгами так же, как ее. Хотя я пыталась ей это объяснить.
— Мы не можем стать рабами Нью-Йорка, — продолжает Шери. — Мы не можем принимать серьезные решения — вроде переезда к своему парню — из-за стоимости аренды. Если мы начнем так поступать, мы пропали.
Я просто смотрю на нее. Откуда она всего этого понабралась?
— Если это только из-за денег, — говорит она, — и ты не хочешь обращаться к родителям, Чаз одолжит тебе. Я уверена.
Чаз, потомок многих поколений успешных юристов, при деньгах. Не только потому, что его родственники продолжают умирать и оставлять ему свои накопления, но и потому, что он унаследовал от своих родственников не только деньги, но и экономность и весьма разумно вкладывает наследство, живя довольно скромно, несмотря на капиталы, которые предположительно даже больше, чем у Люка. Разве что у Чаза нет шато во Франции.
