– Ранняя пташка, – заметил Курт, усаживаясь напротив и взглядом велев молчать пристроившейся рядом Нессель. – Какие-то новости или?..
– У меня ничего, майстер Гессе, – понуро качнул головой Ульмер. – Я полагал, что у вас будет что-то новое… Я еще раз поговорил с убийцей – подумал, что он наверняка уже протрезвел достаточно для того, чтобы вспомнить нечто необычное, если таковое было, но теперь он не говорит вовсе. Страж в тюрьме донес – парень однажды обмолвился о том, что тянуть не надо, он во всем сознаётся, и пусть уж поскорее суд и казнь… И мне он сказал то же самое, когда я явился его допросить. Более ничего – лишь смотрит волком, супится и молчит. Похоже, вы правы и здесь пусто: он просто убил девицу из ревности и злобы. Ратманы говорят – нечего тянуть, сегодня же будет суд и… Далее, как полагается.
– И у меня пустота, – вздохнул Курт, взмахом руки подозвав к себе разносчика. – Не знаю пока, куда идти и с кем говорить. Идея же мотаться по улицам и расспрашивать прохожих, не попадался ли им на глаза пропавший inspector, – меня особенно не обнадеживает в плане осмысленности… Но с твоего позволения, все же снова прибегну к твоим услугам провожатого: Готтер хочет посетить кафедральный собор и увидеть статую Всадника.
– Да, – деревянно подтвердила Нессель, когда к ней обратился вопросительный взгляд инквизитора. – Мечтаю.
– С удовольствием укажу самый удобный путь, – улыбнулся Ульмер, на миг, кажется, даже позабыв обо всех тревогах. – Это стоит того, чтобы его увидеть. Более ни в Германии, ни в Империи, да и нигде в мире нет ничего подобного. В прошлом Бамберг не был столь малозначительным городком, как сейчас, в нем вершились великие дела, и Господь одарил его столькими примечательностями – и удивительнейшая природа, и небывалой красоты собор, и – вот, сие уникальное творение рук человеческих, покрытое пологом тайны… Я знаю, что вы родом из Кельна, майстер Гессе, и прошу меня извинить, но все же мне кажется, что даже Кельнский собор с хранящейся в нем святыней меркнет перед собором святых Петра и Георгия.
– Я полагаю всякое место пребывания Господа достойным почитания наравне с любым прочим, – пожал плечами Курт с ответной улыбкой. – Да и кельнец из меня теперь уж такой же, как ульмец или бамбержец, alias
[35] – никакой.
– Только… – проронил Ульмер, вновь помрачнев и отчего-то смутившись, – есть еще кое-что, из-за чего я решился вас побеспокоить. Прежде чем вы посетите собор, майстер Гессе, навестите майстера Нойердорфа. Мне было велено передать вам приглашение в Официум для беседы. Я не знаю, зачем ему это и чего он хочет, но выглядел он, отдавая это распоряжение, весьма сумрачно и обеспокоенно. Быть может, у него есть какие-то новости для вас, нечто такое, что он не счел возможным сообщить мне.
– Вот как, – произнес Курт, бросив взгляд на молчаливую ведьму рядом с собою. – Любопытно… Стало быть, вот что, Петер: сейчас у меня завтрак. Затем я посещу Официум и узнаю, что старику понадобилось от меня (или, если ты прав – о чем он хочет мне рассказать). А когда я завершу все дела – буду ждать тебя возле того горбатого и щербатого мостика, что ведет к Бергштадту
[36]. Если все будет в порядке, ты проводишь нас с Готтер к собору, если планы изменятся – там и решим, потребуется ли мне сегодня твоя помощь, и если да, то в чем именно. Думаю, ближе к полудню я со всем управлюсь.
– Хорошо, майстер Гессе, – кивнул Ульмер и с готовностью выбрался из-за стола, явно расценив полученные указания как повеление убираться вон. – Я буду ждать вас там, сколько потребуется.
– Боюсь, у него хватит мозгов и старательности отправиться прямиком туда, – тихо пробормотала Нессель, когда инквизитор вышел. – И толочься у этого мостика до самого полудня… И зачем же я хочу увидеть вашего всадника?
– Помолиться, видимо, – пожал плечами Курт. – Мне надо оказаться в соборе сегодня около полудня, но если я вдруг объявлю, что меня привлекает какая-то достопримечательность или внезапно проснулась молитвенная тяга – никто не поверит.
Он умолк, когда к столу приблизился разносчик, и Нессель тоже притихла, в безмолвии дождавшись, пока тот, выслушав заказ, отойдет.
– Ты же инквизитор, – возразила она с сомнением. – Вам положено.
– Скорее – так многие думают, – возразил Курт осторожно. – Но, как правило, среди нас отыскать служителя, особенно ревностно блюдущего внешнее благочестие, довольно сложно. Слишком много мы видим вполне посюстороннего зла, зла от людей, и даже если за ним и стоит нечто сверхобычное, за этим сверхобычным – по большей части все те же люди. А против людей действенна не молитва, а нечто более ощутимое.
– И именно потому ты носишь их при себе, – улыбнулась Нессель, кивнув на его четки, – а не хранишь где-нибудь в дорожной сумке, просто на память о великом человеке. И потому они так намолены – именно тобою уже, а не только им.
– Порой людских сил недостаточно, – кивнул Курт, – и порой лишь Его вмешательство и может спасти ситуацию… Но когда и как следует это сделать – Он решает сам. А выставлять наши с ним отношения на всеобщее обозрение и обсуждение я не хочу. Подозреваю, что многие из нас мыслят так же, хотя, как ты понимаешь, спросить об этом мне в голову не приходило.
– Мама говорила – «молитва укрепляет душу и умягчает сердце», – задумчиво произнесла Нессель. – Быть может, в том и дело. Ты опасаешься, что твое сердце станет слишком мягким…
– Твоя мать была умной женщиной, – не дав ей договорить, оборвал Курт. – И ты ей не уступаешь. И именно потому должна понимать, когда начинаются вопросы, на которые ты не получишь ответа, а стало быть, и задавать их не имеет смысла… Лучше послушай о том, что тебе сегодня предстоит.
– Мне не нравится, как ты это сказал, – поджала губы Нессель. – Взирание на местную достопримечательность потребует от меня каких-то особенных усилий воли или разума?
– Взирание на Всадника – нет. На обер-инквизитора – да. Старик пригласил меня для беседы, – пояснил Курт, когда ведьма непонимающе свела брови. – И в свете этого нам представляется отличный повод прощупать его. Точнее – он представляется тебе.
– Этот ваш майстер Нойердорф наверняка пожелает говорить с тобою с глазу на глаз.
– Пережелает, – отмахнулся Курт и понизил голос, косясь на приближающегося разносчика с заказанной снедью. – Поешь как следует и настрой себя на работу. Если уловишь в нем нечто… странное – постарайся удержать себя от удивленных или испуганных восклицаний, от многозначительных взоров в его или мою сторону и вообще от каких-либо внешних эмоций. На его вопросы не отвечай, пока я не дам знак, что можно, сама ни о чем не спрашивай и вообще делай вид, что тебе наплевать на всё и всех. Лучше всего, если ты будешь выглядеть невыносимо скучающей и равно презирающей этот город, обера, меня и весь мир вокруг.
