– Бюргермайстер приходил к вам, – повторил Курт задумчиво. – А из Официума – неужто никто не заинтересовался этой историей?
– Нет, – пожал плечами Гайер. – Полагаю, ваши сослужители решили, что несуществующий преступник получил по заслугам, а спокойствие в хотя бы одной части города стоит того, чтобы закрыть глаза на некое пренебрежение… скажем так, буквой закона в угоду духу. Так как не слышать об этом они не могли – мнится мне, это предположение верно. Либо же попросту сочли сие не их делом, что, в общем, вполне справедливо – подобными происшествиями, имей они место, должен бы заниматься магистрат.
– Вот с этим не могу не согласиться, – одобрил Курт. – Полагаю, магистрат же и должен был заняться выяснением обстоятельств упомянутой вами резни в неблагополучных кварталах?
– Резни? – переспросил Гайер-младший, и хозяин замка едва заметно поморщился, явно недовольный вмешательством брата. – А зачем магистрату интересоваться тем, как подонки режут друг друга?
– Затем, что это необычно. Такое не случается на пустом месте. В Кельне, скажем, подобные события были следствием чумы – бедные кварталы множились, торговля увядала, крестьяне не совались в город, голод уносил едва ли не больше жизней, чем болезнь, старшины местного сброда в буквальном смысле объедали низших членов своих шаек, и те взбунтовались. В Бамберге же, насколько мне известно, это приключилось на пустом месте?
– Судя по тому, что вы интересуетесь этим у меня, – проговорил Гайер-старший, едва уловимым движением ладони велев брату умолкнуть, – вы хотите сказать, майстер Гессе, что полагаете именно меня отчего-то более других осведомленным в данном вопросе. Могу я спросить, отчего?
– Стало быть, мои предположения имеют основания?
– Когда вы требовали встречи со мною через моего управляющего, – не ответив, произнес Гайер, – вы сказали, что желаете обсудить нечто, поведанное вам обо мне госпожой фон Рихтхофен. Не сочтите это неуважением к приключившейся трагедии или к памяти покойной, однако же, если подобные намеки вам делала именно она – должен заметить, что госпожа фон Рихтхофен, оказывается, отличалась завидным воображением. А я – незавидной наивностью, когда допустил ее в свой дом и уделял время беседам с нею.
– Женщины – коварные существа, – вздохнул Курт, – и способны порой увидеть то, что мы, как нам кажется, сокрыли надежней некуда.
– А также услышать то, чего не было сказано, – сумрачно дополнил делец, – и извратить то, что сказано было.
– Так что же было сказано на самом деле, господин Гайер?
– Госпожа фон Рихтхофен пыталась прощупать почву в Бамберге, надеясь запустить свою прелестную лапку в налаженное дело нашего семейства. Вы ведь осведомлены о том, чем эта женщина утоляла скуку, майстер Гессе?
– Примерно тем же, чем и вы, насколько мне известно.
– Между нами разница: мои предки начинали с чистой доски, и теперь наша семья поддерживает свое благосостояние и стремится обеспечить будущее потомства. Мы занимаемся делом. Госпожа фон Рихтхофен – по императорскому благоволению осталась полной наследницей имения своего покойного супруга, и она, бездетная скучающая вдова, просто тешилась, по большей части – всего лишь ублажая свою гордыню. Материального резона делать то, что она делала, госпожа графиня не имела. Посему я с первой встречи дал ей понять, что делиться своей налаженной сетью не намерен и в Бамберг ее не допущу, – для двух королей жилищного торга этот город слишком мал. Мне казалось, ее рассудительности хватило на то, чтобы принять это должным образом, как подобает дельцу, каковым она себя мнила, но, видимо, природное женское лукавство и самолюбие взяли в ней верх над деловым отношением. Полагаю, именно желанием расквитаться со мною за мою непреклонность и объясняется столь нелестная сплетня.
– Так что же было вами сказано на самом деле, господин Гайер? – повторил Курт настойчиво. – Вы так и не ответили.
– Ничего особенного, – недовольно покривил губы хозяин замка. – Отказавшись делиться с госпожой фон Рихтхофен своими рынками, я тем не менее был готов поделиться опытом. При условии, что она будет пытаться воплощать сей опыт где-нибудь подальше от моего города, я ничего не терял, приобретал приятного и умного собеседника и, должен признать, развлекался. В одну из наших бесед мы затронули тему защиты капиталов, и я сказал… откровенно говоря, не припомню дословно… сказал нечто вроде того, что в случае нужды хороший делец вполне может и даже обязан потратиться, дабы в будущем получить отдачу и прибыль. И если для защиты своих вложений однажды потребуется подрядить армию наемников, это следует сделать, невзирая на цену.
– Я не женщина, – произнес Курт задумчиво, – и не обиженный вами конкурент, однако прямо скажу, я, услышав такое и узнав, что творилось в городе, сопоставил бы эти два факта в пользу все той же версии.
– Я не имею отношения к происходившему в тех кварталах Бамберга, майстер Гессе, – твердо выговорил Гайер. – Попросту в беседе с госпожой фон Рихтхофен я употребил образец самого затратного предприятия из тех, что наскоро сумел придумать. С тем же успехом из взбредших мне на ум примеров я мог избрать, скажем, подношение магистратским деятелям, дабы те исполняли свою работу пошустрее, или наем постоянной собственной охраны для особенно ценного склада.
– Или роспуск слухов о неупокоенной душе в доме Юниусов, после каковых желающих купить его сильно поубавилось, а цена, соответственно, внезапно снизилась. Сколько вы надеетесь наварить на разнице, господин Гайер, перехватив дом у города тогда и готовя его к продаже сейчас?
– Это вам тоже сказала графиня фон Рихтхофен? – мрачно уточнил Гайер-младший, и хозяин замка вновь недовольно поморщился, видимо пожалев о том, что вытащил братца на эту беседу.
– Об этом, сдается мне, в Бамберге не говорит только ленивый, – охотно сообщил Курт. – Особенно из тех, кто мало-мальски смыслит в торгово-денежных оборотах.
– Если допустить, – с нажимом произнес Лютбальд Гайер, – что данный слух был вольно или невольно запущен или поддержан мною (просто предположить на минуту, что это так) – то ведь это, сколь мне известно, не является нарушением закона. Ни имперского, ни городского, ни Божьего.
– Лжесвидетельство, вообще-то, грех, – напомнил Курт с благожелательной улыбкой. – Посему с последним пунктом вы несколько промахнулись. Прибавьте к этому то, что служителям Официума пришлось расходовать на проверку сего слуха время и силы, каковые могли быть потрачены с большей пользой, а также присовокупите финансовые потери городской казны…
– Не столь уж они существенны, – осторожно возразил Гайер. – Мне как владельцу большого количества недвижимости заметна итоговая разница в цене в тех случаях, когда оная цена не слишком значительна при покупке и довольно высока при продаже: попросту за счет количества сделок. Город же не потерял настолько много, чтобы выставить мне претензии. В том случае, разумеется, если бы я имел отношение к данному слуху.
– Разумеется, – серьезно кивнул Курт. – Мы ведь говорим гипотетически. И в этом гипотетическом случае служители Официума, полагаю, были бы несколько недовольны тем фактом, что из них, как бы так помягче выразиться, сделали дураков.
