– Вы-то, конечно, все уже этой Ольге сообщили, чтобы мне еще больше подгадить… – продолжил Сычик.
Надежда не стала его разуверять, что и не подумала этого сделать. Она была зла на Ольгу, да и связи у них не было.
– Ну вот, а вечером в тот же день со мной связался заказчик и сообщил, что Симакова не придет, потому что она целый день должна быть на «Семафоре».
– Где?
– На «Семафоре». Это такое рекламное мероприятие, то есть все компании представляют свои рекламные ролики, они идут беспрерывно в режиме нон-стоп. Ну и заинтересованные лица смотрят, контракты заключают на рекламу… В общем, он сказал, что Алина будет там с утра до вечера. Решили перенести все на следующий день. Я еще просил дату уточнить, поскольку офис снял всего на три дня и нужно было продлить.
– Продлили? – осведомилась Надежда.
– Ну да, а на следующий день он позвонил и сказал, что все отменяется, что с Ольгой Непрудной произошел прокол, то есть эксперимент нельзя теперь оценить точно.
– И денег не заплатил? – догадалась Надежда.
– Ну да, только накладные расходы.
– То есть заказчик вам не сказал, что Симакова погибла?
– Да нет… Так что я до сих пор ничего про это не знал… Слушайте, да вы можете внизу, в охране, проверить, они там по старинке все записывают в такую книгу амбарную! Какой офис открыт, а где вообще людей нет… Так вот, позавчера нас никого вообще тут не было, охранник точно скажет… А офис еще на три дня оплачен, вот я и решил тут заказчика принять. То есть вас… – Сычик посмотрел грустными глазами.
И Надежда поняла, что он говорит правду. Что ж, отрицательный результат тоже результат.
– Ну ладно, – сказала она, – пока свободны.
И поскорее отвернулась, чтобы не слушать его причитаний.
Покинув бизнес-центр «Дукат», Надежда задумалась.
Выходит, Виталий Сычик не виноват в смерти Алины Симаковой.
Надежда ему поверила. Даже не столько поверила его словам и интонации, сколько он убедил ее своими аргументами. В злополучном триста семнадцатом офисе он до сегодняшнего дня не был, а снимать для своей ролевой игры другое помещение не стал бы.
Другого мотива, кроме случайной смерти во время ролевой игры, у него не было. А у кого был такой мотив?
Додумать эту мысль до конца Надежда не успела: в сумке зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветилось слово «Мама».
– Да, мама! – проговорила Надежда, поднеся телефон к уху.
– Ты где сейчас находишься? – спросила мать строго. – Я звоню тебе домой, но никто не отвечает!
Надежда почувствовала себя пятиклассницей, которая прогуляла школу, чтобы пойти в кино. Да что же это такое? Она взрослая и уже немолодая женщина, а все еще должна отчитываться перед матерью, куда она ходит и что делает!
– Ну да, конечно, никто не отвечает! Саша на работе, я хожу по делам, а кот не умеет говорить по телефону…
– Как ты разговариваешь с матерью?
– Но, мама…
– Сколько у тебя матерей?
– Что за вопрос? – Надежда начала накаляться. – Одна, и неповторимая! – «И мне хватает ее за глаза», – добавила она мысленно.
– То-то же! И вообще, у тебя осталось не так уж много родственников! Кстати, ты узнала ее телефон?
– Чей? – переспросила Надежда, не поспевая за стремительным полетом маминой мысли.
– Ольги. Твоей родственницы.
– Нет, я еще не успела…
– Неужели это так трудно? Ведь я просила тебя об этом несколько дней назад! Я не так уж часто тебя о чем-нибудь прошу, неужели ты не можешь сделать для меня такую малость?
– Но, мама…
– Ты не взяла ее телефон даже тогда, когда встретилась с ней!
– Ну, не получилось… она, как всегда, куда-то спешила…
– Она – понятно, она работает, а вот ты! Куда ты вечно спешишь?
– Мама, у меня тоже много дел…
– Много дел? – раздраженно переспросила мать. – Какие у тебя дела? Я понимаю, Саша работает, но ты-то сидишь дома!
– Ну да, сижу! – проворчала Надежда, чувствуя, что настроение у нее окончательно портится. – Это только разговоры! Мне каждый норовит что-нибудь подсунуть, какое-нибудь дело, так что на свои собственные времени не остается…
– Ты не на меня ли намекаешь? – возмутилась мать. – Я тебя так редко о чем-нибудь прошу… но если тебе так трудно узнать Ольгин телефон, я попробую попросить кого-нибудь другого…
Она не добавила «как будто у меня нет дочери», но эти слова явственно читались в ее интонации.
– Мама, я обещаю – непременно узнаю ее телефон! – проговорила Надежда, чтобы прекратить этот разговор, бессмысленный и беспощадный, говоря словами классика.
– Свежо предание, но верится с трудом! – проговорила мать опять-таки словами классика и отключилась, оставив за собой последнее слово.
Надежда некоторое время шла, глубоко дыша, чтобы избавиться от неприятного осадка после этого разговора.
С матерью отношения у нее были вовсе не плохие, просто, когда мать что-то вбивала себе в голову, она добивалась этого всеми правдами и неправдами, долбя Надежду, как дятел трухлявый пень. И сейчас не отстанет, пока Надежда не узнает для нее Ольгин телефон…
И тут Надежда вспомнила, о чем думала перед тем, как ее отвлек звонок матери. Она думала о том, у кого был мотив для убийства Алины Симаковой. И мотив этот был как раз у Ольги.
Ольга была одной из двух претенденток на заманчивое место директора филиала – и Алина стояла у нее на пути.
А теперь, стоило Алине умереть, точнее погибнуть, Ольга тут же получила это место и уже неплохо на нем обжилась.
Так что если вспомнить древнее правило «кому выгодно», то стрелка компаса указывает именно на Ольгу Непрудную…
А это значит, что Надежда должна с ней встретиться.
Вот и телефон заодно узнает для матери…
Долго не раздумывая, Надежда отправилась в кинокомпанию «Гамма». В конце концов, все вертится вокруг этой фирмы, и нужно взглянуть на нее своими глазами.
Кинокомпания занимала трехэтажный особняк в Песках – историческом районе, расположенном неподалеку от Смольного, на месте Советских, прежде Рождественских улиц.
Войдя в особняк, Надежда оказалась перед строгим охранником, который потребовал у нее пропуск.
Вид этого охранника отчего-то напомнил Надежде прежние, давно прошедшие времена, когда она работала в секретном НИИ, так называемом «почтовом ящике». Тогда у них на вахте дежурили такие же суровые охранники, перед которыми робели даже начальники отделов и уважаемые доктора наук. От этого воспоминания на Надежду нахлынула не свойственная ей робость.
