– Слава Хусейну! – негромко повторил хор мужских голосов.
– Мне это порядком начинает надоедать, – прошептал Иван. – Обещали неплохие деньги, а тут последний хрен без соли доедаешь. Меня, например, наняли ребята из так называемого славянского батальона. Хотя я тебе уже говорил, как попал сюда… Извини, давняя привычка не говорить правды.
– Знаешь, – усмехнулся Валерий, – мне кажется, что ты здесь не для того, чтобы помочь иракцам.
– Давай не будем об этом, – отмахнулся Иван. – Просто я не хочу впустую прожить жизнь. Мой отец был военным. Я еще в детстве понял, что из меня не выйдет знаменитого писателя, не стану я и признанным артистом, не сделаю какого-то научного открытия и так далее. Поэтому и выбрал армию. Был уверен, что совершу подвиг и мое имя войдет в историю. Но увы, сейчас если и узнают о моих подвигах, то узкий круг, и дело ограничится приговором суда, и доживать дни я буду в камере для осужденных на пожизненное заключение. А я этого не хочу, и этого не будет. Вот что, земляк, давай выбираться из этого дерьма. Здесь мы не получим ни денег, ни славы. Надо уходить.
– Да я тоже об этом подумываю. Вопрос в том – как? Сюда попасть для меня не составило проблем, а вот как уйти? К тому же, знаешь, твое вранье разочаровывает… Солдат ты, может, и хороший, но как человек – дерьмо. Значит, ты запросто можешь наврать или уже наврал. А зачем? Ведь…
– А ты мне правду говорил? – перебил его Иван.
– Да на кой черт мне тебе брехать? К тому же вроде сейчас мы оба с тобой нуждаемся друг в друге. Например, я с удовольствием разговариваю с тобой на языке, на котором сказал первое слово.
– Не привык я быть откровенным, – засмеялся Иван. – Как хочешь это понимай, обижайся или презирай – дело твое. Например, могу заявить, что если тебя где-то подранят, а рядом буду только я, единственное, что смогу для тебя сделать, – пристрелить, и то если патронов будет достаточно. Вот так-то. Здесь о нас пишут в газетах – такой-то спас своего однополчанина. Нет, это не подвиг, и я спасать тебя не буду. И тебе не советую.
– Я это понял, – усмехнулся Валерий, – но надеюсь, что, прежде чем уйдешь, хоть пристрелишь.
– Если выстрел никто не услышит, – вздохнул Иван, – и патронов будет достаточно. И конечно, если время будет. Если будет оно, это самое время, то прирежу, если патронов будет маловато – расшибу голову. Но при условии, что на это хватит времени.
– Спасибо и на этом, – холодно улыбнулся Валерий. – А теперь скажи, как я могу с тобой идти? Ведь ты меня…
– Только при том условии, – перебил Иван, – что тебя могут взять в плен. Даже если и не смогут взять, раненого я тебя не поволоку. Сам понимаешь – чужая страна, все другое, и надежды на то, что кто-то найдет и поможет, нет. А в таком случае тащить раненого – значит взвалить на себя опасную обузу. Один, может, и уйду, а вдвоем шансы практически равны нулю.
– Вообще-то ты прав, – немного помолчав, кивнул Валерий. – Но тогда и ты не рассчитывай на мою помощь.
– Я всегда рассчитываю только на себя, – засмеялся Иван. – Завтра утром на операцию. Дня за четыре доберемся до Эн-Наджафа. Там мы и отвалим. За то время, пока будем двигаться с группой этих партизан, разработаем план, куда идти и что делать. Карта у меня есть, кроме того, за это время приготовим все, что понадобится. И еще, – он оглянулся на стоявших вокруг полковника партизан, – тут можно взять денег. Американские доллары, а нам они потребуются. Я знаю, что у полковника есть дипломат с баксами, там около двадцати пяти тысяч. В конце концов, мы просто заберем то, что нам должны заплатить. Просто так пусть иракцы воюют. А мы наемники, дикие гуси, поэтому, раз платить не собираются, возьмем сами. Надеюсь, ты не скажешь об этом иракцам?
– Естественно, нет. Даже больше того – помогу забрать. Конечно, если они там имеются.
– В дипломате. Я сам видел.
– Тогда будем брать.
– А у тебя в России кто-нибудь остался?
– Могила отца.
– Ты говорил про какой-то счет к России. Может, поделишься? Что ты ядерной державе предъявить хочешь?
– Давай пока об этом не будем.
– Хорошо, повременим.
– Идите сюда, – услышали они, – нужен ваш совет.
– Это мы запросто, – поднимаясь, по-арабски отозвался Валерий.
– А еще какие языки ты знаешь? – спросил на пушту Иван.
– Несколько. – Валерий улыбнулся. – А если полковник не пойдет с нами? – по-русски спросил он. – Или не возьмет дипломат?
– Он с ним не расстается, – ответил Иван.
Они подошли к расступившимся иракцам. На плоском камне лежали карта и несколько фотографий.
– Вот мост, – показал на фото полковник, – его надо взорвать. Янки восстановили его, но охрана там небольшая. Основная группа атакует расположенные здесь, – он указал острием кинжала, – палатки янки. Там два взвода. Группа обезьян, – он посмотрел на длиннорукого иракца в пробковом шлеме и широких белых шароварах, – держит дорогу отсюда. Ты, Масуд, – он перевел взгляд на низкорослого темнокожего партизана, – в это время атакуешь парк бронетехники. Если удастся что-то вывести из строя или уничтожить, отлично. Но в основном делаете видимость атаки. Вы, – обратился он к Валерию и Ивану, – взрываете мост. Вот его фотографии. – Полковник протянул несколько снимков Валерию. – А это план строительства. – Он сунул в руки Ивана сверток. – Чертеж и все остальное. Взрыв должен быть один, но такой, чтобы мост был разрушен.
– Тогда надо работать с одной из береговых опор, – проговорил по-арабски Валерий. – И взрыв должен быть направленным, – взглянул он на Ивана.
– Я думаю так же, – кивнул тот.
– Выбран временно исполняющий обязанности президента, – сообщил вошедший иракец, – из числа предателей…
– Долго он не будет руководить Ираком, – как клятву, произнес полковник. – Да здравствует Саддам Хусейн! – Все, кроме русских и еще десятерых наемников, среди которых был один европеец, повторили его слова.
– А он будет править всего месяц, – улыбнулся вошедший, – потом его сменит представитель другой партии. Всего их двадцать пять, поэтому и пришли к такому соглашению.
– Занятно… – Полковник шлепнул ладонями по карте и выпрямился. – Отдыхать. Выступаем ночью. Двигаемся предельно осторожно. В столкновения не вступать. Наша цель – мост.
– Знаешь, – выплюнув окурок сигары, вздохнул чернокожий морской пехотинец США, – что-то мне перестает нравиться эта туристическая поездка. Наших парней гибнет все больше и больше. Так что, я думаю, пора бы нам убираться отсюда.
– Не один ты так думаешь, – проговорил рыжеволосый здоровяк. Отпив из фляжки, сплюнул. – Например, я не чувствую себя в безопасности нигде. Когда вели боевые действия, мне было намного спокойнее. А сейчас… Вон идет женщина. – Рыжеволосый кивнул на несущую большой кувшин женщину. – Что там у нее? – Он надел каску. – И стрелять не разрешают. Если пойдет в нашу сторону, выпущу весь диск. – Он припал к ручному пулемету.
