Плотный и еще двое боевиков вышли.
– Черные женщины… – Повернув голову, связанный увидел вошедших чеченок в черных одеждах. – Я думал, вас всех вместе с Хаттабом к вашему Аллаху отправили. А выходит, живете еще, сучки! – Он плюнул кровью в их сторону.
– Я жить хочу!.. – Волоча замотанную в колене левую ногу, парень попытался отползти от вошедших женщин. – Я жить хочу! Мама заплатит, сколько вы захотите!
– Ты хоть мать-то не тронь, – простонал связанный. – Были бы у тебя родители из новых русских, ты бы сейчас в кабаке с телками сидел… – Он скривил разбитые губы.
Учитель, протянув руку, указал на связанного.
– Убейте кафира! И во славу Аллаха будет его смерть ужасной.
Женщины неуловимо быстрыми движениями выхватили искривленные острые ножи.
– Сколько бы мы с вами детишек наделали, – попытался проговорить тот. – Запомни, парень, – повернулся он к скулившему солдату. – Прапорщик Михайлов в гробу видал все эти дела…
Одна из женщин, шагнув, наотмашь полоснула его ножом по лбу. Из раны обильно потекла кровь. Две другие, подскочив, присели. Солдатик, зажимая себе рот, широко раскрытыми глазами смотрел на распарывающих штаны прапорщика женщин. Короткий взмах изогнутого лезвия, и прапорщик, не успев вскрикнуть, потерял сознание. Две другие женщины одновременно отрезали уши прапорщика.
– Кафир должен улыбаться, – усмехнулся Учитель, – чтобы госпожа, посмотрев на раба, осталась довольна.
Одна из женщин вспорола щеки прапорщика.
– Пусть кафир очнется, – негромко проговорил Учитель.
Рослый мужчина в черном, шагнув вперед, вылил на прапорщика ведро воды. Тот застонал. Женщины стали отрезать ему пальцы на руках и ногах.
– Мама!!! – закричал солдатик.
– Хочешь жить? – спросил его Сулейман. – Вспори ему живот, – выхватив кинжал, он сунул рукоять парню, – и будешь жить. Иначе с тобой поступят так же. Докажи, что ты не убивал наших женщин и детей. Соверши угодное Аллаху дело.
Солдат, всхлипнув, не отрываясь смотрел на отрезанные пальцы прапорщика.
– Чего ждешь? – громко спросил Сулейман. – Значит, ты врал! – Он вырвал кинжал из руки солдата.
– Я убью его! – заверещал тот. – Я сделаю это! Дай нож! – Он протянул дрожащую руку.
Сулейман вложил в его пальцы нож и сжал их в кулак. Парень, не сводя испуганного взгляда с прапорщика, поднялся и, прихрамывая, двинулся к нему. Подойдя, глотнул воздух и, покосившись на чеченок с окровавленными ножами, заорав, падая на колени, воткнул кинжал в бок прапорщика. И, продолжая кричать, начал наносить беспорядочные удары. Мужчина с кинокамерой снимал солдата.
– Плюньте в кровь неверного, – негромко проговорил Учитель. – И запомните: чем больше прольется крови этих собак, убивших ваших родственников, тем чище будут ваши души, и простятся Аллахом все земные грехи семи ваших родственников, тех, на кого вы укажете. Омойте кровь с рук в чистой воде и запомните крики ужаса другого, который, чтобы спасти свою жизнь, убил единоверца. Готовьтесь к своему джихаду! И пусть прольется кровь неверных собак. Аллах акбар! Да победят в войне с неверными воины Ваххаба!
От сильного удара в подбородок молодой чеченец упал.
– Продал душу шайтану! – пнул его ногой плотный ваххабит. – Кто купил тебя, собака?
– Я просто хочу, – простонал тот, – спасти Марьям. Мы любим друг друга, а вы делаете из нее…
– Собака! – снова пнул его плотный. – Будь проклят твой род! – Он плюнул в лицо парня. – Ты попадешь в ад, и все твои…
– Развяжи меня! – Парень попытался разорвать стягивающие его руки веревки. – И тогда я вырву тебе горло, пес! Мой отец…
– Хватит, – остановил его подошедший Сулейман. – Значит, ты говоришь, что вы с Марьям любите друг друга. Позовите сюда Муратову.
– Она здесь, – отозвался мужской голос.
– Марьям, – посмотрел на девушку Сулейман, – неужели ты тоже предала дело, ради которого погиб твой отец? Ты же сама говорила, что готова предстать перед Аллахом в раю, заслужив эту милость множеством убитых тобой неверных.
– Я не знаю, о чем он говорит, – дрожащим голосом отозвалась она. – Я хочу отомстить за убитого русскими собаками отца и готова предстать перед Аллахом…
– Опомнись! – остановил ее голос Мурада. – Ты…
– Убей предателя, – Сулейман вложил в руку девушки рукоятку ножа, – и Аллах простит тебя. Тогда ты сможешь отомстить неверным. Убей предателя!
– Марьям, – застонал парень, – ты…
Девушка ткнула ножом. Острие попало в шею. Она ударила еще раз и еще. Парень с разрезанным горлом, обливаясь кровью, катался по земле. Марьям, что-то крикнув, стала колоть его ножом. Он затих. Она, вся в крови, продолжая бессвязно бормотать, наносила удары. Сулейман вытащил пистолет и, сняв с предохранителя, поднес ствол к ее затылку и нажал на курок.
– Сожгите их, – сунув пистолет в кобуру, буркнул он.
– Госпиталь полностью уничтожен, – довольно улыбаясь, доложил невысокий чеченец. – Взрыв был такой силы, что рядом, в общежитии фабрики выбиты стекла, и…
– Пусть знают неверные собаки, – криво улыбнулся лысый араб, – что если их не убили в Ичкерии, то и госпиталь станет им братской могилой.
– Неверные снова будут кричать на весь мир о нашей жестокости, – рассмеялся Басаев. – Но воины зеленого знамени Аллаха и духовного отца Ваххаба достанут их везде. Неверные так и не поняли, что мы еще живы и будем наносить удары где захотим. Они быстро забывают, что мы готовы на все ради победы. И даже смерть лучших из нас наносит им большой урон. Сейчас начнутся чистки среди своих. Неужели они не понимают, что если машина с тонной взрывчатки едет, то не важно, где ее остановят? Взрыв будет страшный, и обязательно погибнет много народа. Мы еще поступаем благородно – шахид взорвал госпиталь, а не дом с мирными жителями. – Басаев посмотрел на араба. – Связались с Тамарой?
Тбилиси
– И как они себе это представляют? – недовольно спросила Тамара. – Я положу деньги в корзину и пойду через границу? А если задержат, скажу, что собираю ягоды или грибы? – Она сердито сверкнула глазами. – Згуриди мы вынуждены были убить, и значит, сейчас подхода к границе у нас нет. Завтра приедет Осетин, пусть он и думает, как в течение трех дней переправить деньги в Ичкерию.
– А деньги им сейчас очень нужны, – сказал Гиви. – На операцию в Моздоке они потратили немало.
– Но осетины будут теперь мстить, ведь там многие погибли…
– Басаев со своими соратниками вне закона, а ты говоришь о какой-то мести.
– На Шамиля в Чечне и Дагестане немало людей кинжалы точат, – рассмеялся пивший пиво Казбек, – и на его головорезов тоже. Я вот, например, никак не пойму: как можно сейчас скрываться в лесах и горах? В космосе, говорят, такие спутники есть, что запросто можно ребенка увидеть, а тут отряд не заметить. Получается, что или нужна кому-то в правительстве эта война, или все это байки про спутники. Хотя ведь Дудаева шарахнули.
