– Нам нужны были русские. Моим людям я бы никогда не доверил сопровождение беременной. Их сразу разоблачили бы. Этот человек мертв? – спросил он полковника.
– Вбил себе в сердце один из буковых штырей. Из пассажиров убиты двое, ранены десять. Так что давайте…
– Я бы хотел отдохнуть, – вздохнул египтянин. – Потом я все объясню.
– Мать Соколова умерла примерно в одно время с ним, – тихо проговорил вошедший капитан. – Фанат-футболист жив, – улыбнулся он, – это сорокалетний житель Архангельска. Слышали бы вы, как он рассказывает о случившемся! Если бы не Крылов, все могло бы кончиться не так…
– Да, – вздохнул полковник. – И ничего не предъявишь командиру самолета, ведь он ни в коем случае не должен был выходить из кабины.
– Сынок, – прошептала лежащая на кровати Лена, – Иван Михайлович Крылов, Ванюшка мой. Ты будешь таким же смелым, как твой папа и тот, в честь кого я тебя назвала. Он спас нам жизнь.
– Да, – воскликнул молодой летчик с перевязанной рукой, – вот это полет! Дальше другие пусть летят. А ты, Рита, здорово с этой шахидкой расправилась.
– Это со страха, – вздохнула черноволосая стюардесса. – А Люду в больницу увезли, сотрясение мозга.
– Здорово она оседлала того типа! – засмеялся другой летчик. – А ты, Сашок, как этому вломил…
– Я рукопашным боем уже пять лет занимаюсь, – ответил летчик и дотронулся до повязки на голове.
Абу Саид, египтянин Эль-Нахиб, последовал совету Соколова и вспомнил древний Китай: он сунул себе в гортань язык и задохнулся. Арестованные шахиды, которых после драки с разъяренными пассажирами осталось в живых двое, тоже покончили с собой. Задержанные с погибшей Хавой чеченцы были приговорены к различным срокам лишения свободы. Оставшийся в живых Руслан умер через пять месяцев. Его добил СПИД.
