— Так ведь вроде всего тринадцать трупов было? — засомневался рядовой Масляков.
— Да это тринадцать после боя нашли. Они остальных утащили, это и так ясно, — сказано это было таким безапелляционным тоном, что никто больше и не подумал сомневаться в его словах. А он, видимо что вспомнив, продолжил:
— Мы выскочили на небольшую полянку, и чуть не нарвались, двоих мы там точно положили, но по нам начали долбить со всех сторон, с пулемётов, с граников. Он на меня как заорёт: «Ложись», и сам кубарем под дерево. И тут снаряд как ухнет. Вот я пере…пугался. А следом ещё один, ещё ближе, эпическая сила! Аж земля в нашу сторону полетела. Офонареть! Дерево срубило к чёртовой матери. Но я скажу, чехи шустро слиняли. На раз. Но потом по ним вертушки долбили. Нурсы здорово летят, красиво… Такой шлейф чёрный. Они вообще классно этих гадов утюжили…
«Поэт», — подумал Ефимов и улыбнулся. Про свою «героическую» личность он уже наслушался достаточно, теперь пора было незаметно делать ноги. Сергей попятился, вернулся назад к проходу в периметре и по другой стороне обойдя офицерскую палатку, отдернул полог входа и вошел вовнутрь. А там тоже шло бурное обсуждение позавчерашнего боя…
— А вот и он, — радостно поприветствовал вошедшего Бурмистров, — герой дня.
— Угу, — смущенно буркнул Сергей, и было непонятно, чего в словах замполита больше: искренности или сарказма.
— Давай рассказывай, — Бурмистров весело улыбался.
— Да я не сомневаюсь, что всё уже и без меня рассказали, — отмахнулся Ефимов и хотел уже было пройти к своей кровати, когда к нему обратился ротный.
— Серёга, ты какого хрена так рисковал? — старший прапорщик опешил, он и подумать не мог, что кто-то решил, что он поступал неправильно. — Их было не меньше полусотни. А если бы вы сразу нарвались на трёх-четырёх чехов, а на десятка два? Если бы вас всех положили? — Сергей хотел ответить, но тут раздался голос сидевшего за его спиной Простова.
— Серый, ты слишком много суетился, — такого предательства Ефимов не ожидал никак. Вспомнив сидевшего в прострации лейтенанта, его разобрала злость.
— Да пошли вы все! — разбираться, оправдываться и доказывать что- либо он не перед кем и никому не собирался. Подняв лежавший на кровати автомат, Сергей развернулся и, выскочив из палатки, решительно зашагал в сторону прибрежного леска. Злость как-то сразу ушла и теперь его душила обида. Хотелось побыть одному и немного проветриться.
— Вот я и говорю, от него суеты было больше, чем пользы, — непонятно, то ли Простов хотел тем самым приподнять собственные заслуги, то ли его просто грызла обида за то, что семь человек положили чехов больше, чем вся его группа. Он-то это знал, но в своем докладе о потерях противника предпочёл об этом не упоминать. — Суетился, суетился…
Заткнись, — грубо оборвал его ротный, — он тебе и твоим гаврикам жизнь спас.
— Да я бы и сам…
— Да заткнись ты, — не выдержал до того молчавший Водопьянов. — Я бойцов опросил, если бы не Ефимов, киндец тебе, товарищ лейтенант. Тебе и всей твоей группе киндец, и никакая артуха тебе бы не помогла. Если бы не радист Лыкова, ты бы её и вызвать забыл. Смяли бы они тебя. Тебе ещё повезло, что они долго расчухивались. А то бы и Ефимов со своими людьми не подоспел.
— Да я… — начал было снова лейтенант, но его в очередной раз одернули.
— Молчи в тряпочку, первый бой и принципе всё у тебя нормально, живи и радуйся, а на Ефимова бочку не кати. Должок у тебя перед ним, понял? — ротный был категоричен. — А что я на него наорал, так это чтобы следующий раз всё же своей жизнью чуть меньше рисковал. Понял?
Простов буркнул что-то невнятное и, улёгшись на свою кровать, отвернулся к стене.
— По результатам боя к наградам кого представлять будем или как? — замполит, он на то и замполит, чтобы печься о поощрениях личного состава.
— Можно. — Ротный задумчиво посмотрел в палаточное окошко. — Вон его можно, — он кивнул в сторону прижухшего Простова. — К медали. И кого-нибудь из разведчиков. Володь, ты с бойцами разговаривал, кто там отличился больше всех?
— Крюкова можно, — Водопьянов задумался, — ну и получивших ранения.
— Раненых само собой, — отмахнулся замполит, — кого ещё?
— Ефимова надо бы к «мужику» представить, — сказал Никишин и тут же развёл руками, — но его в БЧСе не было, не пройдёт.
— Не пройдёт, — согласился Бурмистров, — а впрочем, представляй радиограммой. Там посмотрим. Ладно, пойду посмотрю, куда он делся.
— Да сиди, сейчас придёт.
— Нет, пойду, — отмахнулся замполит и отправился на поиски столь поспешно умотавшего прапорщика.
Ефимова он нашел на опушке леса. Тот сидел на высоком пне и от нечего делать подбрасывал и ловил пустую, подобранную тут же автоматную гильзу.
Их беседа затянулась минут на двадцать. Затем они поднялись и не спеша направились к лагерю. А ещё через двадцать минут колонна покатила в обратный путь. Проводив её взглядом, Сергей хмыкнул каким-то своим потаённым мыслям и отправился к уже приготовившим обед радистам.
— Старшина, давайте с нами, — высоко поднимая тарелку с наваристым супом, предложил вечно улыбающийся Примаков.
Сергей отрицательно покачал головой. Он шёл сюда не за этим, душе требовалось успокоение. Хотелось просто поболтать ни о чём. Общаться с офицерами желания он пока не чувствовал и потому направлялся к личному составу. Радисты Крюков, Примаков, Хворов, Медведев и прибившийся к ним пулемётчик Субботин сидели на лежавших в каре бревнах и со здоровым аппетитом «точили» предоставленные им сухпайки.
— Старшина, — Ефимов уже начал привыкать, что его всё чаще и чаще называют по должности, а не по званию и перестал обращать на это внимания. — Мы такой суп забодяжили: с картошкой, с лучком… присоединяйтесь, у нас и тарелка с ложкой свободные есть, — снова предложил Примаков, и Сергей во второй раз отрицательно покачал головой.
— Вы сами ешьте, я-то всегда найду себе порубать. Если что, и на рынке закуплю… — Он улыбнулся, и… окинув взглядом своих радистов, махнул рукой: — А, наливай…
Боевого распоряжения не было уже почти неделю и что бы разведчиков, изнывавших от вынужденного безделья не потянуло на «противоправные действия — типа выпить и закусить», ротный вызвал на поединок подразделение стоявшее по соседству. Поединок был назначен на двенадцать часов дня. Гости — точнее, соперники, пришли раньше… и принесли с собой свой мяч… Поединок был по футболу. Правда, ставки в игре оказались как никогда «высокие» — две упаковки сока. Про упаковку «Оболони», предназначенную для офицерского состава, «высокие договаривающие стороны» по обоюдному согласию решили особо не распространяться. Но разве можно утаить подобное в столь тесном коллективе? Одним словом, про сделанные ставки, точнее, предназначенные победителям призы, к началу матча знали все.
Игра началась взаимными контратаками, но вскоре спецназовцы сыгрались и полностью завладели инициативой, ушедшие в глухую оборону соседи уже даже не помышляли об атаках. Когда к концу первого тайма в ворота соседей влетел одиннадцатый безответный мяч, Ефимов встал и направился в палатку. Смотреть на избиение «младенцев» интереса не было. С каким счетом проиграют соседи: двадцать — ноль или одинадцать — пять значения не имело.
