— Артур, — перебила рассказ Веденеева дознаватель, — эта информация по Французу где-нибудь зафиксирована? Документально, я имею в виду.
— Маша, есть оперативное дело. Я ищу этого человека давно. Но рапорты по такого рода информации пишутся, как правило, потом, задним числом, когда человек уже задержан по указанному адресу. В такие моменты нельзя терять время на написание каких-то бумаг. Разыскиваемый жулик может просто уйти, и тогда грош цена будет и полученной информации, и написанному документу. Придется начинать все сызнова. Поэтому нет у меня оправдания в виде зарегистрированного документа. Вот так.
Артур немного помедлил и спросил:
— Ты веришь мне хоть немного?
Девушка согласно кивнула головой.
— Но все равно задержишь, да?
Дознаватель повторила свой молчаливый ответ, но теперь уже с видимым огорчением.
— Ну, что ж… — Сыщик тяжело вздохнул. — Я тебя понимаю. У меня тоже бывают случаи, когда от моего мнения и принятого решения ничего не зависит. Тогда — просьба. В этой просьбе нет ничего предосудительного. Напротив, ты выполнишь свой служебный долг. Свяжись, пожалуйста, с моим руководством в Зареченском РУВД — Ермоловым или Филипповым.
Объяснять — зачем, Веденеев не стал. Этой сообразительной и, как казалось Артуру, порядочной девушке не нужно было разжевывать, что именно она должна пояснить его начальникам, ведь именно ради этого и был затеян такой длинный разговор…
— На это можешь рассчитывать, — пообещала дознаватель и, улыбнувшись одними глазами, добавила: — Сыщик…
— Тогда вызывай понятых, — беспечно заявил Веденеев и развалился на стуле. — Ты будешь задавать при них вопросы, а я — нахально отказываться давать на них ответы.
* * *
…Артур находился в какой-то полудреме. Он слышал, как из соседних камер то выводили задержанных, выкрикивая не известные ему фамилии, то вталкивали обратно. Несмотря на то, что за окном дежурной части РУОПа был уже поздний вечер, «работа» не прекращалась ни на минуту.
Судя по всему, в камерах недавно был сделан ремонт. Об этом можно было судить по свежевыбеленным грубым стенам и отсутствию насекомых. Артур с отвращением подумал, что если бы ему пришлось коротать ночь в дежурке Зареченского РУВД, то к утру его тело было бы полностью искусано всевозможными мерзкими тварями: вшами, клопами и прочей кровососущей нечистью. Как там ни травили эту нечисть, через пару дней она снова вползала в камеры и с удвоенной жаждой крови впивалась в «постояльцев». Здесь же в этом отношении все было благополучно.
Мысль о том, что конца истории не видно, не давала оперативнику покоя. Он никак не мог осознать, что его действительно подозревают в совершении преступления как обыкновенного жулика.
Два часа назад Мария Володина, дознаватель РУОПа, официально задержала Веденеева в соответствии со статьей «сто двадцать два» Уголовно-процессуального кодекса — «по подозрению в совершении преступления». Основания для этого были следующие: «лицо застигнуто при совершении преступления», «очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо указали на данное лицо, как на совершившее преступление», «лицо может скрыться от следствия, помешав установить истину по делу»…
Сыщик не обижался на девушку и даже не испытывал по отношению к ней отрицательных эмоций. Он был достаточно умным человеком, чтобы понять: она в этой мужской игре — пешка, исполнитель, от решения которого ничего не зависит.
До того момента, как он будет водворен для содержания под стражей в городской изолятор, остались сутки. Так сказал Летунов. Тем не менее сыщик знал, что это нарушение. Его не имеют права держать в дежурной части столько времени. Тогда зачем Летунов соврал? Затем, что ему наплевать на эти нормы права? Очень даже может быть, если учитывать его самоуверенность. И если ему, Веденееву, сидеть тут еще сутки, то руоповец «поработает» с ним от души.
Про голод Артур старался не думать. В такой ситуации оставалось только терпеть и радоваться тому, что хоть сигареты никто пока не отбирает. В конце допроса Маша Володина выбросила в урну для мусора опорожненную пачку «руоповского» «Парламента» и отдала оперативнику свои сигареты. Так что повода для беспокойства в этом отношении Артур не видел.
Щелкнула щеколда, и в проеме двери уже почти родной камеры Артур увидел дежурного. Тот осторожно, чтобы не расплескать, занес в камеру пластмассовый стаканчик с черным кофе. Поставив кофе на лавку, он протянул сыщику бутерброд с маслом и тихо шепнул на ухо:
— С тобой хочет поговорить один человек.
— Кто? — так же тихо спросил Веденеев.
— Из соседней камеры. Один из тех троих, с кем тебя сюда доставили.
— Поговорить со мной?!
— Да не шипи ты, как кобра!.. Да, он хочет с тобой поговорить.
— Ну, что ж… — произнес Артур свою любимую в минуты раздумий фразу. — Я не против.
— Он — «не против»! — съерничал дежурный. — А ты знаешь, чем я рискую, соединяя подельников вместе, в одной камере, да еще не по ошибке, а по их просьбе?!
— Знаю. В лучшем случае тебя попрут из органов за дискредитацию звания офицера милиции, если, конечно, не докажут взятки или «связи». Если докажут — могут возбудить уголовное дело. Ты такого ответа хотел?
Глядя, как медлит руоповец, борясь со своей нерешительностью, Артур ему помог:
— Ты думаешь, что этот парень или я вложим тебя твоему руководству? Не бойся врагов своих, капитан, бойся друзей своих. Ни один порядочный вор и ни один порядочный мент не сдаст того, кто ему помог. В этом они схожи, если ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю…
Руоповец вышел из камеры и через несколько секунд, погромыхав металлом на соседней двери, ввел к Веденееву невысокого, коротко стриженного парня в спортивном костюме.
— Пятнадцать минут, — объявил дежурный вполголоса. — Дверь я оставлю приоткрытой.
Как только он вышел, Веденеев жестом указал на лавку рядом с собой, мол, присаживайся, и поприветствовал «гостя»:
— Ну, здравствуй, подельник. Как здоровье, родители, любимая?
Парень, не отвечая, потер ладонями ссадины на запястьях и окинул пространство вокруг себя.
— А у тебя здесь — ничего…
— Правда?!
— Не воняет, места много… Хочешь — сиди, хочешь — лежи, — парень явно медлил с началом разговора, видно, еще не подобрав нужных слов.
Веденеев его не торопил.
Наконец «разбойник» решился:
— Нас тут в «хате» — пятеро… Трое из них, из моих «соседей», тебя знают. Говорят, сука ты.
— Еще какая… — заверил Артур.
«Гость» опять словно не заметил реплики.
— А еще говорят, что твоему слову верить можно и что без причины ты мозги никому не засираешь. Короче, говорят, что справедливый ты, мусор… А раз так, то разговор у меня к тебе имеется.
