— Здравствуйте! — объявила дама. — Меня зовут Мелисса Васильевна. Наверно, вам уже объясняли в общих чертах, как у нас здесь ведутся финансовые дела, так что полный инструктаж я проводить не буду… Значит, о том, что наличные деньги, если они у вас имеются, лучше сдать нам, Иван Ильич вас предупреждал?
— Да, — кивнула Надька.
— Вот и сдавайте. Сразу же и приплюсуем их к вашей октябрьской сумме.
Наличности у Таранов ужас как много оказалось: 3673 рубля 50 копеек. С учетом того, что из карманов вытряхнулось. Мелисса Васильевна все аккуратно пересчитала, записала сию сумму на бумажке, а затем через прорезь загрузила деньги в ящичек, пристегнутый к охраннику.
— Я вашим компьютером воспользуюсь, — объявила она и начала орудовать «мышью» и клавиатурой. Что именно она нажимала, Юрка и Надька не разглядели, но в конце концов на экране возникла кучерявая блондинка, которая, очевидно, тоже видела Мелиссу Васильевну, ибо на телекамере, установленной вверху монитора, засветилась красная лампочка.
— Я вас слушаю, Мелисса Васильевна.
— Ира, прими и суммируй… — велела финансовая тетя, нажимая на кнопки с цифрами и поглядывая на бумажку. Девушка Ира тоже чего-то нажала на своей клавиатуре и доложила:
— Принято. Итоговая сумма: 12 973-50.
— Молодец, спасибо, — Мелисса Васильевна отключилась от Иры и повернулась к Таранам: — Сберкнижками располагаете?
— Да, — подтвердила Надька.
— Именными или на предъявителя?
— На предъявителя, — сказал Юрка, поскольку открывать именной счет ему в свое время запретил Птицын.
— В Москве?
— Нет.
— Хотите перевести их сюда?
— А ничего, если они пока там полежат? — спросила Надька.
— Как хотите, — Мелисса Васильевна немного нахмурилась. — У нас будет 5 % годовых вместо двух, которые вам в родном городе капают. Вклады рублевые или валютные?
— И такие есть… — Надька в уме прикидывала, не гигнутся ли их денежки в этом заведении. Таран тоже соображал головой, но совсем на другую тему.
До него только сейчас стало доходить в полном объеме, что он не просто поменял местожительство, а по сути начал некую, совсем новую, непонятную и даже малость жутковатую жизнь, по сравнению с которой все, что довелось испытать в МАМОНТе, — это цветочки…
ЧУДЕСА
В конце концов Надька решилась передать Мелиссе Васильевне обе сберкнижки, и простую, и валютную, получив взамен расписку, которой, вообще-то, по невысказанному мнению Юрки, была грош цена в базарный день. Заявлять все это в открытую Таран не стал, потому что догадывался: «тут законы панамские». То есть никаких законов, окромя воли какого-нибудь здешнего крутого пахана. В том, что таковой имеется, Юрка не сомневался, как и в том, что здешняя публика возвышается над МАМОНТом, «Антаресом», «Кентавром», «Атлетом» и прочей областной шушерой. И не просто возвышается, а прямо-таки парит в поднебесье, как горный орел. А припомнив и оценив всякие события последних трех лет, Юрка — опять-таки про себя, а не вслух! — сделал очень скромный вывод о том, что и в родной области, и на Кавказе, и на острове Хайди в Карибском море, и в Африке он работал не столько на полковника Птицына, сколько на эту суперкрутую фирму. Выступать, задавать лишние вопросы, качать права человека и упираться — бессмысленно. Удавят — и не заметят. А заодно и Надьке с Лехой плохо будет. Они — блошки и букашки, винтики и шпунтики, от которых легко отделаться и заменить новыми. В общем, надо принимать условия игры и жить по правилам, которые для тебя установили. Даже если это немного противно. Но голодать им тут явно не придется, это точно.
То, что придется работать с Болтом, Тарана, конечно, немного пугало. Этот вояка неопределенного возраста — по седине ему и шестьдесят годов можно было начислить! — во время «африканского сафари» произвел на Юрку сильное впечатление. При том что Таран уже видел много отчаянных и рисковых военных профи, офицеров не по званию, а по призванию: покойного майора Душина, ныне здравствующих Птицына, Ляпунова, Дударева, Додонова, Топорика, наконец, Механика (хотя, как известно, курица — не птица, а прапорщик — не офицер).
Тем не менее все перечисленные товарищи выглядели вполне нормальными людьми, которые, если им приходится воевать, воюют хорошо и отважно, но при этом все же заботятся о собственном здоровье, а также, в меру сил и возможностей, о жизни и здоровье подчиненных.
Болт, в общем, тоже походил на нормального человека, шуточки всякие отпускал, спорил с команданте Луишем на бутылки по поводу того, провалится мост под танком или нет, и фразу про «панамские законы» тоже он придумал. Но при всем этом казалось, будто у него нет не только никакой заботы о том, чтоб его люди не погибли, но и собственное чувство самосохранения начисто отсутствует. Похоже, что для него участие хоть в какой-нибудь войне было своего рода допингом или даже наркотиком. Он подсел на войну, как заядлые компьютерные геймеры подсаживаются на всякие там, выходящие одна за другой игры: «Command & Conquer», «Red Alert», «Red Alert-2», «Tiberian sun» и так далее. Таран сам в компьютерные игры не играл, но знал одного такого фаната — приятеля Ани Петерсон Гену Сметанина. Однако одно дело управлять на мониторе действиями виртуальных юнитов, где не рискуешь ничем, кроме впустую потраченного времени, другое — гонять по горам и джунглям вполне реальных бойцов и самому с ними бегать, выполняя отнюдь не виртуальные «миссии».
Таран помнил, как Болт взялся днем штурмовать перевал, защищаемый вдвое, если не вчетверо превосходящим противником. И взялся делать это еще тогда, когда не появилась верзила-доченька коротышки Механика, которая помогла обзавестись бесхозным «градом», и еще не было известно, что азэвэдовские пилоты с «МиГов» не станут бомбить и расстреливать колонну Болта, а нанесут удар по карвальевским войскам на перевале. Юрка и сейчас, несколько месяцев спустя, был на сто процентов уверен, что если б не эти случайно возникшие обстоятельства, то их бы всех там положили. Но они не потеряли никого, кроме Никиты Ветрова, получившего рану, да и то вроде бы не смертельную. Но еще более невероятные события произошли уже не на глазах Юрки, который отправился вместе с Васку Луишем и еще пятью бойцами добывать сверхчистые алмазы. Как Болт сумел несколько часов продержаться на перевале, имея десять человек и два танка против усиленной роты, и никого не потерять — неизвестно. Там вообще, конечно, какая-то нечистая или, уж во всяком случае, потусторонняя сила вмешалась. Может, покойный вождь племени Муронго, а может, Полина со своей экстрасенсорикой — фиг поймешь! Но Болт, судя по всему, об этом вмешательстве стал думать уже после побоища. А до этого, зная почти наверняка, что погибнет, с полным спокойствием в душе остался воевать и даже не ликовал по поводу того, что все остались живы, а похоже, был разочарован.
Нет, конечно, его надо сравнивать не с компьютерным геймером, а со спортсменом-экстремалом, типа тех, что прыгают на парашютах со скал или небоскребов, перелетают на мотоциклах через ущелья или через несколько десятков автомобилей, наконец, ныряют в море, кишащее акулами. Адреналин, видишь ли, в крови повышают, оттого что переживают такие веселые минутки! Но там они, в общем и целом, рискуют только личными головами, а Болту что своя, что чужая — однохренственно. И заработок его не волнует. Ведь в самом конце рейда, на мосту, который даже не меньший отчаюга Васька Луиш посчитал непригодным для проезда даже на джипах, Болт лично, высадив Механика из-за рычагов, перегнал танк на другую сторону, хотя, наверно, если б думал о деньгах, то не стал бы рисковать — ведь все самое опасное уже фактически кончилось! Но мало того, Болт своей бесшабашностью и остальных зарядил. Гусь, который всю дорогу ныл, что «ниггеры» хотят надуть их, и тот переехал, да еще и песенку дурацкую спел про Сталина и Кейтеля. Но, между прочим, спустя меньше чем через минуту после того, как Гусь благополучно переехал мост, тот ни с того ни с сего лопнул и грохнулся на дно ущелья. И Гусь опять начал Васку Луиша подозревать в заподлянке и нежелании платить призовые за трофейную технику. Но хоть бы одно слово вякнул в адрес Болта!
