— По кочану. Потому что если один человек умирает, то совсем необязательно, что это кому-то было надо.
— В смысле? – Паша продолжал давиться булкой.
Абзац никогда раньше не видел, чтобы человек ел с такой жадностью. Паша набивал полный рот, жевал без радости, но жадно. Челюсти энергично работали.
— В том смысле, что он умер просто так – ни для чего и ни для кого. Умер, потому что нарвался.
— А я где-то слышал, – пробубнил Паша, дожевывая свою невероятных размеров булку, – что на человеке, который должен умереть, недели за две до этого появляется «печать смерти». А есть люди, которые способны видеть эту печать.
— Что, что? Какая печать? – Абзац от такой наглости чуть было не поперхнулся. Не хочет ли этот придурок сказать, что сейчас, давясь своей булкой, он видит эту «печать смерти» на Абзаце? «В зеркало посмотри, там увидишь», – хотел сказать он, но сдержался. Всему свое время.
— Вот повезло, так повезло, – заметил он вместо того, чтобы посоветовать посмотреться в зеркало.
— Кому? – Паша отодвинул от себя пустую тарелку и стал присматриваться к буфетной стойке, где виднелись новые, еще пока не съеденные булки и бутерброды.
— Да тем, кто видит эту печать, – сказал Абзац.
— Ты так думаешь? – Паша вытирал рот голубой бумажной салфеткой с желтенькими цветочками по краям.
— А что? Конечно, такие люди все знают наперед. Интересно, они эту печать только на других людях видят или на себе тоже?
— В каком смысле на себе? – Паша пристально посмотрел на Абзаца.
— Ну, например, подходишь с утра к зеркалу и видишь на себе «печать смерти». Все, на работу уже можно не спешить, самое время садиться писать завещание.
— Ну ты загнул, – выдохнул Паша. – И что за манера курить за столом, когда люди едят.
— Так люди уже поели, – улыбнулся Абзац. – Можно и покурить.
Паша поморщился.
— А ты, Паша, видел на ком-нибудь печать смерти? – спросил Абзац, продолжая курить.
— Я не экстрасенс, – глаза Паши сузились, как от испуга.
— Ладно, хватит мракобесия, поехали, – Абзац с силой вдавил окурок в дно пепельницы и энергично встал из-за стола.
— Подожди, – остановил его Паша.
— Что такое? – на какую-то секунду Абзацу показалось, что Паша хочет сказать правду. Признаться. Так и оказалось. Паша действительно сказал правду, только не о том.
— Садись.
— Нет уж, спасибо, сидеть не собираюсь.
— Ну, присядь, – поморщился Паша. – Терпеть не могу эти блатные заморочки.
— Я не блатной.
— Не блатной, а цепляешься за слова, как на зоне…
— Ладно, говори, что хотел сказать.
— Я тебе вчера говорил, что все твои проблемы в алкоголе, – Паша начал издалека.
— Я помню, – оборвал его Абзац.
— Не гони, – Паша сделал успокаивающий жест. – Может, и помнишь, только потом ты резко вырубился, и я не успел тебе сказать самое главное…
«Что самое главное? – подумал Абзац. – Я, может, и вырубился, но успел вовремя включиться, в самый раз для того, чтобы услышать это главное».
— Так вот, твои проблемы не только в алкоголе, – продолжал Паша.
— Вот достал! Ты что, кодировать меня собираешься, лечить от алкогольной зависимости и табакокурения? – Абзац вскочил.
— Твое слабое место еще в том, что ты связываешься с женщинами, которые создают проблемы. – Паша крутил зубочистку между пальцами. – С женщинами одни проблемы. Брал бы пример с меня. Я сам себе хозяин. Свобода. У тебя будет любая женщина, если у тебя будут деньги и желание. Ты тюфяк. Ты зря раскрыл душу.
— Кому я раскрыл душу? – Абзац перестал понимать туманные намеки. Одно он знал точно – на сегодня запланировано его убийство, и человек, который сидит напротив него, вертит в пальцах зубочистку, рассуждает о «печатях смерти» и женщинах, прямым образом завязан на подготовке этого убийства. Он – активный участник. Хотя роль его до конца не ясна. Будет ли он делать все сам. Или его роль в том, чтобы привести в то место, где будет ждать исполнитель – стрелок. Абзацу вспомнился мент, который с энтузиазмом рассказывал ему о стрелке, прятавшемся в кустах и стрелявшем в спину. Так вот, сегодня его планируют убить. Он должен сделать все для того, чтобы этого не произошло. С этим все ясно. Он, конечно, не настолько хочет жить, но умирать от рук ничтожества тоже не согласен.
— Ты стал теперь беззащитным, – неприятным голосом произнес Паша.
— Что?
— Знаешь что, твоя Лика…
— Кто? – Абзац напрягся.
— Не коси под дурака. Не задавай тупые вопросы. Мы не на передаче «Что? Где? Когда?» Я сейчас говорю о твоей любовнице Лике. Твоя Лика тоже здесь.
Абзац не стал говорить, что сейчас уже нет у него никакой любовницы Лики, что все кончено. В этом отношении он совершенно свободный мужчина. А если у него и будет когда-нибудь женщина, то уже не Лика. Эта леди себя исчерпала. Все, что с ней могло быть дальше, было бы повторением пройденного. Это неинтересно. Но всего этого Абзац не стал говорить, потому что это было бы предательством – не по отношению к Лике, а по отношению к нему самому, к его убеждениям. Он не собирался больше иметь ничего общего с этой женщиной: цветы, шампанское, секс – все в прошлом и не повторится. Но тут все усложнилось – в самое неподходящее время, в самом неподходящем месте. А может, он лжет? Может, это ловушка?
— В жизни всякое случается, – говорил Паша.
— В каком смысле?!
— Антикварщик позвонил Свирину. Попросил, чтобы кто-нибудь присмотрел за Ликой на случай, если…
— Если?.. Если мне в голову взбредет что-то лишнее? И ты мне говоришь об этом только сейчас?
— Но вчера же ты думал только о том, чтобы побыстрее нажраться. Ты вырубился раньше, чем я успел это сказать. Ты не подумал…
— А о чем я должен был подумать?
— Например, о том, что этот пистолет системы Кухенройтера стоит больших денег. И все знают, что пистолет у тебя. Просто ты решил «соскочить» в последний момент. Поэтому послали человека, – тут Паша вроде бы задумался, сделал паузу, а потом продолжал: – Твоего коллегу, чтобы он присмотрел за девушкой, пока пистолет не окажется там, где ему следует быть.
— Кто с ней?
— Надежный парень.
Абзац закрутился на месте, сжав кулаки в бессильной злобе:
— Чертов псих!
— У него не было выхода. Это работа. Не хуже и не лучше, чем все остальные. Ты же это знаешь. Тебе это должно быть знакомо. Он просто выполняет заказ… Но она жива. Пока жива. И останется жива, если ты не будешь делать резких движений, которых ты уже наделал больше, чем может представить нормальный человек. Сейчас главное вписаться в схему. Схема проста. Свирин ждет, что мы приедем в Москву и привезем пистолет. А он отвезет пистолет Антикварщику… После этого ее отпустят. Если все пройдет успешно, ты даже получишь деньги за работу. Плюс приз зрительских симпатий, – Паша противно захихикал. – Увидишь, мы умеем прощать даже таких, как ты. Все это так и будет, если ты не начнешь кидать очередных «коней», которые всех утомили беспредельно. Но все будет хорошо – сразу же, как только пистолет будет там, где ему место. Вот и вся схема. Простая, но гениальная.
