Некто. Решай.
Здолбунский. Почему?! Это стоит немалых денег. Вы ведь сами недавно говорили, что…
Некто. Обстоятельства изменились. Ты хочешь, чтобы пошла в ход состряпанная ментами липа?
Здолбунский. Правильно — состряпанная. Я ни в чем не виноват! Оружия не было. А деньги в тайнике — это не криминал.
Некто. Дурак! С органами связываться — себе дороже.
Здолбунский. Разве у нас там нет своих людей? И здесь, и в столице. Мы что, платим им только за красивые речи?!
Некто. Ведерникова оставь в покое! Делай, как он тебе сказал. Это приказ.
Мы опять многозначительно переглядываемся. Это уже кое-что.
Почему это какой-то милицейский майор — неприкасаемая личность? И это в нынешние времена…
Кому-кому, а нам хорошо известно, какую бурю звонков от власть имущих могли вызвать Некто и компания, обратись они к тем оборотням, что хлебают помои из их корыта.
— Есть касание? — спрашиваю, вернее, констатирую факт терминологией космонавтов.
— Есть, — подтверждает довольный Латышев.
Я тоже рад — наша неожиданная для них наглость начала приносить плоды.
— Кто собеседник Здолбунского?
— Выясняем… — Латышев посмотрел на наручные часы. — Я жду телефонного звонка с минуты на минуту.
— У меня есть предложение…
— Вроде того, что вы провернули с магазином фирмы «Теллус»? — Латышев откровенно смеется.
— Почти. Нужно хорошо потрясти и «Витас-банк».
— Ба-ба, какие мы храбрые!
— Нельзя долго ходить вокруг да около. Пора нанести удар в центр осиного гнезда. Тогда результат не замедлит сказаться, и…
— И вас уроют немедленно. И всех остальных, начиная с генерала, осмелившегося дать такое указание, меня, как вашего непосредственного начальника, и ребят, участников операции. Я не имею в виду физическое устранение, хотя и такой вариант возможен, но в органах после этого нам не работать.
— Вы так дорожите службой?
— В мои годы дорожить можно только семьей и здоровьем.
— Так какие проблемы?
— Никаких. Семьи у меня нет. Была, но… Это не суть важно…
— Генерал?..
— Он в первую голову политик, но все равно порядочный человек. И если мы настоим, он нас поддержит.
— Тогда что?
— Рано. Нельзя спугнуть их прежде времени. Если мы не соберем железный фактаж, нас заклюют.
— Это точно…
— Вой поднимется не только в парламенте, но и за бугром. Притом на самом высоком уровне, вплоть до Конгресса США. Там очень пристально наблюдают за развитием нашей «демократии».
— Да уж… Радетели еще те… В своем глазу и бревна не видят, а в чужом и соринку замечают.
— Вот-вот… А вам хорошо известно, как относится наш президент к своему имиджу.
— Но мы не можем сидеть сложа руки!
— Верно. Не можем и не имеем права. И не будем.
— Тогда за чем остановка?
— Сейчас во всех грехах винят в первую очередь правоохранительные органы. Поэтому в случае промашки все камни полетят в наш огород.
— И не только камни, но и оргвыводы.
— Естественно. Инициатива всегда наказуема. Даже если она приносит несомненную пользу. А уж какую булыгу швырнет президент, можно только гадать. И не потому, что он редиска. Его просто заставят отреагировать соответствующим образом. Надеюсь, вам известно, кто у нас царит, а кто правит?
— Еще бы.
— Тогда мне нечего добавить. Мы профессионалы и обязаны учитывать все нюансы в расследовании. Вы знаете, как рассыпаются дела в суде из-за элементарного головотяпства следствия.
— И как тогда дальше нам действовать?
— Вы наблюдали, как рыбки едят брошенный в аквариум кусок булки?
— Приходилось…
— По крошке, отщипывая со всех сторон, покуда от куска не останутся одни круги на поверхности. Да и те вскоре превращаются в гладь.
— Не могу понять, в чем аналогия.
— Так нужно работать и нам: щипать, кусать, тормошить, не давая ни дня покоя, чтобы в конце концов добраться не только до рыбаков, которые забросили сеть, но и до тех, кто ее сплел.
— Вот теперь дошло.
— Нам нужно проверить каждый узелок, каждую ниточку этой сети, чтобы потом все остальное было делом голой техники. Проверить и подтвердить материалами.
— А что делать со Здолбунским?
— Выполнять обещание. С квартирой он вопрос решил?
— Успел, хитрован… Двухкомнатная, улучшенной планировки.
— Круто… — Латышев рассмеялся. — Оказывается, майор Ведерников — весьма авторитетная личность в городе.
— Оказывается…
Я угрюмо покривился, пытаясь изобразить улыбку.
— Значит, документы в стол?
— Ни в коем случае! В этом вопросе нужно быть джентльменом. Деньги отдать — это само собой ясно. А протоколы нужно уничтожить на глазах Здолбунского. Они должны теряться в догадках.
— Теряться в догадках?
— Именно. Давайте поразмышляем. Мы провели выемку из тайника. Здесь для них все понятно — кто-то настучал.
— А значит, они будут искать наводчика.
— Естественно, притом среди своих. Но не думаю, что найдут… — Латышев снова довольно хохотнул.
— Это точно, — подтвердил я слова полковника. — Мы ведь пошли к Здолбунскому практически наобум.
— Ну, не совсем так… Но все равно элемент нервозности мы им подбросили. Дальше — оружие. То, что это наших рук дело, ни для кого не секрет. Спрашивается в задаче — зачем? Как бы вы ответили?
— У Ведерникова крыша поехала… понятно из-за чего… И теперь он рвет и мечет, рубя направо и налево, правых и виноватых. А Федотовна — извините, Лапушкина — только хороший предлог.
— Все точно. И логично. Кроме одного — нашего финального аккорда с оружием. Ведерникова все знают как бессребреника…
Я почувствовал, что краснею, вспомнив деньги, полученные от Кузьмича.
— Тогда почему и кто осмелился подбросить оружие Здолбунскому? — продолжал полковник. — Понятно, что эта идея никак не могла исходить только от майора Ведерникова, без соответствующего указания свыше.
— Несомненно.
— Но если уж сделали так, то из каких соображений дело спустили на тормозах?
— Вы правы — никакой логики.
— То-то, — с удовлетворением прищурился Латышев. — И пусть теперь их аналитики гадают на кофейной гуще, что и почем.
