Под потолком слабо тлела маломощная лампочка дежурного освещения. Похоже, следующая дверь вела в каминный зал, так как мы услышали неясные мужские голоса.
Я опустился на корточки и посмотрел в замочную скважину. Посмотрел и показал парню большой палец — есть!
Я увидел Бортника, узкоглазого крепыша восточной наружности и мужчину лет сорока пяти; на его правой руке не хватало двух пальцев.
Он сидел ближе всех.
Судя по выражению лиц, разговор был деловым и серьезным.
— Посмотришь? — шепотом спросил я парня.
Он кивнул.
Я уступил ему место у замочной скважины.
Когда он поднялся с корточек, я едва не шарахнулся от него.
Лицо парня превратилось в дьявольскую маску дикой злобы.
Но только на миг.
Уже через несколько секунд лицо застыло, окаменело и только в глазах по-прежнему светилась холодная всесокрушающая ярость.
— Что будем делать? — отважился спросить я.
Он посмотрел на меня, как на пустое место, и…
Момент удара ногой в дверь я даже не успел заметить. Похоже, она была не очень прочная, так как от нее полетели одни щепки.
Мы ворвались в каминный зал, как черти из преисподней. Удивление присутствующих было настолько велико, что никто из них даже не шелохнулся; они лишь смотрели на нас во все глаза.
Но если они удивились, то я — тем более.
Кроме Бортника, узкоглазого парня (по-моему, корейца) и беспалого, в зале находились Наум Борисович и — что творится, мать твою! — Виктор Егорович!
К счастью, пса не было. Наверное, его где-то заперли, чтобы не действовал гостям на нервы.
Первым пришел в себя беспалый. Это был крупный мужчина с волевым лицом и квадратным подбородком.
Он сунул руку за пазуху и выхватил пистолет.
Лучше бы он этого не делал. Трюк с пистолетом мужчина проделал очень быстро, что указывало на большую практику во владении оружием, но парень оказался гораздо быстрее.
Мой напарник, стоявший чуть впереди меня, казалось, испарился. И словно по мановению волшебной палочки очутился рядом с беспалым.
Раздался хруст сломанной кости, вскрик, и неестественно согнутая рука беспалого, выпустив оружие, бессильно упала ему на колени.
Следующим оказался кореец.
Он взлетел вверх из сидячего положения и как тигр ринулся на парня. Наверное, это был отменный боец, если судить по его удивительно пластичным и четко выверенным движениям.
Я уже хотел было всадить ему пулю влет, но заметил предостерегающий взгляд парня.
Он говорил яснее ясного: не тронь его! я сам! этот — мой.
Похоже, кореец действительно знал толк в единоборствах. Но едва он приблизился к парню, как тут же был отброшен к противоположной стене зала с невероятной силой.
Мне показалось, будто корейца ударил невидимый поршень огромных размеров, потому что парень по-прежнему стоял не шевелясь, словно скала.
Кореец подхватился на ноги мгновенно. Но в его движениях уже не чувствовалось уверенности.
Парень смотрел куда-то в пространство, будто находился в пустыне и никого вокруг не было.
И эта его отрешенность показалась мне страшнее, нежели бы он сейчас что-то говорил, кричал, ругался или просто передвигался по залу.
— Чон, остановись!
Слова Виктора Егоровича прозвучали в воцарившейся на мгновение тишине как удар хлыста.
Похоже, он был удивлен не менее остальных.
Если не более.
Он не отводил глаз от моего «напарника», и в выражении его лица было что-то странное… Нет, не испуг, скорее прозрение, будто полковник только что решил какую-то сложную задачу.
— Ерш, как ты сюда попал?! — наконец спросил он парня.
Тот промолчал, все так же не обращая ни на кого внимания.
Я заметил, что после обращения полковника к моему «напарнику» кореец буквально остолбенел. У него просто челюсть отвалилась.
— Тем же макаром, что и я, — ответил я за парня.
И дерзко ухмыльнулся — мне очень не понравился этот подозрительный междусобойчик областных мафиози и сотрудников ГРУ.
— Майор Ведерников?! — У полковника глаза полезли на лоб.
— Он самый.
— Что здесь творится, черт возьми! — взревел полковник. — Кто-нибудь может мне объяснить?!
И Бортник, и Наум Борисович сидели словно в рот воды набрали. Они явно находились в глубоком ступоре и совершенно ничего не соображали.
Белый как мел беспалый тоже молчал.
Но по его угрюмому настороженному виду я понял, что он еще не сдался и труса не празднует.
— Чего проще… — сказал я.
Несмотря на то что ситуация как бы немного разрядилась, палец со спускового крючка пистолета я не снимал.
— Скажу за себя. Эти господа, — кивнул я в сторону Бортника и Витаускаса, — решили поспрашивать у меня, куда девались денежки из рефрижератора, найденного на территории «пороховых складов». А затем, вместе с ним, — я ткнул пальцем в сторону парня, — меня запихнули в подвал и приковали к стене. Чтобы потом спустить в унитаз. Вот такие пироги…
Я намеренно не стал говорить о причастности Виктора Егоровича к событиям на складах. Мне показалось, что так будет лучше.
— Понятно, — угрюмо сказал полковник. Он перевел взгляд на парня: — Ерш, а ты почему молчишь?
— Вы… меня… подставили…
Голос Ерша стал глухим и невыразительным — каким-то загробным. Он смотрел на полковника глазами голодного удава.
Бр-р-р! Ну и напарничка бог послал…
— Все подставили… — продолжал Ерш. — Это я должен требовать объяснений. И я их получу. Иначе отсюда никто из вас живым не уйдет.
— Подставили?! — Полковник явно был удивлен и озадачен. — Ты как исчез из гостиницы в Новороссийске, так я тебя только сейчас и увидел, — сказал он сердито. — Кто тебя подставил, как?
— Спросите у этого… — Парень перевел взгляд на беспалого. В его остановившихся глазах на миг вспыхнул огонь безумия, но тут же угас, будто погрузился в омут.
— Кондор, объяснись! — резко приказал полковник.
В его голосе явственно прозвучала угроза.
— Я… не буду при всех… — Голос у Кондора был хрипловатый, но твердый.
Под беспощадным взглядом Виктора Егоровича он опустил глаза.
— Будешь. Как миленький будешь. Ты меня знаешь… Говори!
Однако беспалый упрямо молчал.
— Он хотел выбить из меня признание, что я получил от вас задание ликвидировать Витаускаса, — ответил за него парень.
