* * *
Ну вот и поселок деревенско-городского типа. Вот и дом 14а. Скромный такой домик, в два этажа, не коттеджного типа, но теплый, с большими окнами, приятного вида. Окна зашторены прозрачными занавесками. На мой стук калитку никто не открыл. Звонок явно не работал. И тогда я по-мальчишечьи перемахнул через полутораметровый забор. Хозяйку участка в двенадцать соток я обнаружил за строением. День был жаркий, женщина загорала в раздвижном кресле. Точнее, загорали ее плечи и лицо, живот и ноги были накрыты халатом цвета морской волны.
— Здравствуйте, Наташа, — проговорил я, отметив, что женщина совсем не смутилась появлению на ее участке незнакомого мужчины.
— Что у вас случилось? — без ответного приветствия тут же осведомилась Наташа довольно неприязненным тоном.
— А что, для встречи с вами обязательно должно что-то случиться? — вопросом на вопрос отозвался я и улыбнулся.
Женщина была весьма приятной внешности, только глаза скрывались за темными очками. Она улыбнулась в ответ:
— Рада поверить, что вы случайный прохожий, но ведь это не так?
— Как вы определили, что я в вашей жизни неслучаен? — тут же переспросил я.
— В моей жизни, — без какой-либо интонации повторила за мной она. — Слушайте, давайте без предисловий. Я вижу вашу фигуру, походку, кулаки. Вы тренированный человек, при этом не спортсмен. И глаза у вас, уж извините… Будто съесть меня готовы.
«Зверюга и есть, — подумал я. — Получается, точно меня Степаныч охарактеризовал!»
— Ну, Наташа, вас ведь так запросто не съешь, — пожал плечами я, чувствуя, что разговор с ходу задался в нужном русле. — Можно подавиться.
— Можно, — кивнула она. — Поэтому на все ваши предложения отвечаю одним словом НЕТ.
— Разве я сделал вам предложение?
— Перестаньте! — вдруг вспылила она. — Я в отставке, вы знаете, почему. Теперь вот моя работа!
Она кивнула в сторону лежащей на деревянном пеньке книжки из серии «Детское фэнтези». Приглядевшись, я увидел, что на задней странице обложки — цветной Наташин портрет как автора книги. Глаза были без очков, мягкие, даже добрые. Увидев, что я заметил ее портрет на «фэнтези», Наташа сняла очки и я увидел те же глаза — светлые и мягкие.
— Вы таких книг не читаете? — спросила Наташа.
— Теперь обязательно прочитаю, — кивнул я.
— Как хотите. Я вот сейчас перечитываю и понимаю, что в этой книге мне удалось далеко не все, что я задумывала. И это прекрасный стимул для написания следующей… Вам это неинтересно? Вы ведь не о книгах пришли разговаривать?
— Не о книгах, — согласился я. — Я пришел к вам по просьбе Жукова.
Ни в лице, ни в глазах Наташи ничего не дрогнуло. Точно я произнес фразу типа — «Бабочки летают, соловьи поют!».
— Вы ведь знаете этого человека? — уточнил я и одновременно подумал, что Наташа могла знать Жукова под другой фамилией.
— И что? — холодно переспросила она.
— Ну… Если я правильно понял, Жуков для вас что-то значит.
Наташа в ответ лишь хмыкнула.
— Что для меня Жуков? — переспросила она после паузы, и тут же сама и ответила. — Ничего.
— Пустое место?
— Нет. Он не пустое место, просто его для меня нет. Совсем нет, понимаете?
— Понимаю, — покачал головой я.
— Тогда можете быть свободны.
В очередной раз я потерял путеводную нить, которая, казалось, была у меня в руках.
— Я буду свободен, — вновь согласился с ней я. — А вот Жуков вряд ли…
— Вы кто? — вдруг очень резко спросила Наташа, и ее правая рука скрылась за креслом.
Тем не менее возможное оружие, она доставать не торопилась.
— Я охранял Жукова, — ответил я. — Мне была поставлена задача сберечь его.
— Вы выполнили эту задачу? — чуть смягчилась Наташа.
— Не знаю, — честно ответил я.
— Послушайте… Я не очень понимаю, кто вы такой?
— Повторяю, я охранял Жукова. А сейчас он оказался у весьма странных людей. Вы знаете Комбрига?
— Возможно, если это руководитель Жукова.
— Я не любитель тайн, но я понял, что Жуков владеет какой-то секретной технологией. Причем очень опасной.
— И вы хотите остановить тех, на кого сейчас работает Жуков?
— Да, — кивнул я.
Что я еще мог ответить Наташе?
— Я вам верю, — вдруг произнесла она. — Если бы вы были провокатором, вы бы начали по-другому. А вы идете напролом, точно вам нечего терять. Что Жуков просил передать мне?
— Ничего. Он просто хотел узнать, как вы живете. Потом рассказать ему.
— Вот теперь я вам верю окончательно! Жуков наверняка даже не просил говорить, что вы от него?
— Именно так, — произнес я.
Если я правильно понял Ирму, то просьба Жукова была именно такого характера.
— Мы не можем встречаться. Никогда не сможем. Жуков и в самом деле занимается опасными разработками. Точнее говоря, мы вместе начинали ими заниматься. Я вовремя остановилась и перешла на девичьи сказки, — Наташа указала глазами на книгу «фэнтези». — А он нет. И, как я поняла, теперь он попал в руки тех, кто использует разработки Жукова в очень недобрых целях. А это, дорогой товарищ, катастрофа. Как, кстати, вас зовут?
— Валентин.
— У меня мама Валентина, — произнесла Наташа и продолжила: — Вы ведь не из наших, я только сейчас это поняла.
— Наши-ваши, — лишь развел руками я. — Я офицер разведки ВДВ. Исхожу из интересов государства, а не личных.
— Вы не наш, — согласилась женщина. — Насчет разработок Жукова вы, разумеется, не в курсе.
— Не в курсе, и слава богу! Главное, я понял, что они попали в руки тех, кто использует их в очень недобрых целях. Это ваши слова, Наташа.
— Я не совсем точно выразилась, — покачала головой моя собеседница. — Дело в том, что эти разработки в принципе нельзя использовать в добрых целях. Человечество нравственно не дошло до того открытия, которым хочет одарить его Жуков.
— Если я правильно понял, то ближайший аналог — атомная энергия. С одной стороны атомные электростанции, с другой — атомное оружие.
— Ну, с другой стороны благодаря атомной бомбе в Европе больше шестидесяти лет не было войн, — отозвалась Наташа. — Но принцип, Валентин, вы поняли правильно. Будь человечество нравственней — и атомная энергия никогда не породила бы Хиросиму. Если хотите знать мое личное мнение, то, чем занимается Жуков, опасней бомбы. Но этого многие не понимают.
— И эти «многие» находятся во властных структурах?
— К сожалению, да. Некоторыми из них поначалу двигали благие намерения, другие же с самого начала были ориентированы исключительно на личную выгоду. Сегодня различий уже не найти. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Тяга к деньгам и власти, увы, перевешивает добрые чувства… Именно поэтому теперь все свои способности и знания я реализую для написания детских книжек.
