* * *
— Согласен, Григорий Степаныч. Сволочи абсолютно все, — кивнул я в тон Зотову.
— Почти, — чуть помявшись, проговорил Степаныч. — Вот что, Валентин! Какая у тебя еще есть информация?
Пару секунд поразмыслив, я вкратце изложил Зотову все, что сумел узнать о Жукове и Комбриге.
— Значит, на днях может выйти закрытый президентский указ о создании Управления координации с министерским статусом? Здорово, Валентин. Как хорошо, что ты мне об этом сообщил. Допускать этого нельзя! Такие, как Комбриг, на все способны. Он нас подставил, ребята погибли, не поморщился. Тебе сделку предложил, получил отказ и тут же списал тебя. А ты списанным быть не хочешь, как и я. Говорил я, говорил — генеральские игры с огнем, Валя. И не с простым огнем…
— С термоядерным?
— С близким к нему, — кивнул Степаныч. — Впрочем, мне о том «огне» ничего неизвестно. Как и тебе. Но Комбрига мы остановим.
При этих словах Зотов посмотрел на собственные часы.
— Без пятнадцати пять. То есть шестнадцать сорок пять, — в рифму произнес Степаныч. — Сегодня в девятнадцать тридцать мы должны будем посетить одно мероприятие. День рождения!
— Чей?
— Генерала Харитонова! Или ты газет не читаешь?
Газеты мне читать не досуг. Но про шестидесятипятилетие легендарного командарма я должен был помнить и так. Генерал-полковник Борис Сергеевич Харитонов, Герой Советского Союза, прославился и в Афганистане, и в Югославии, и в Чечне. Берег солдат, офицеров, всегда грамотно планировал боевые операции, поэтому пользовался безукоризненным авторитетом у подавляющего большинства служивых людей. Однако во время первой чеченской войны Харитонов отказался выполнять откровенно идиотский приказ вышестоящего командования, чем спас жизни многим сотням бойцов. Подготовленная же им самим боевая операция по блокированию столицы Чечни Грозного и, главное, его пригородов была отклонена на самом верху. Строптивого генерала быстренько уволили из Вооруженных сил. Однако Харитонов нашел себя и в гражданской жизни. Возглавил какое-то упадочное сельское предприятие, и не прошло и года, как данный подмосковный район стал одним из самых процветающих. Сегодня у генерала был юбилей, он отмечал его в одном из лучших столичных ресторанов, а Степаныч входил в круг товарищей генерала, с которыми тот был связан еще с Афганистана. Зотов, тогда еще старший лейтенант, готовил разведподразделения, разработал свою методику для действий в горной местности и был поддержан генералом. Вот так-то оно сложилось! Неужели у меня действительно столь высокий коэффициент везения? Что есть, того не отнимешь — было как-то на Северном Кавказе. Штурмовали здание, в котором засели боевики. Добрался я до крыльца, встал на него и метнул в окно того здания гранату. А она об раму и обратно ко мне в ноги! И мне оставалось лишь в стену вжаться… И о боге подумать! Граната по ступенькам, точно лягушка, проскакала и рванула на самой нижней. Таким образом, все осколки ушли вверх! Я тогда подумал — куда ни ложись, а что на небе запланировано, того не обойти. Такой вот «коэффициент». Впрочем, не стоит говорить «гоп»…
– Поговорим с Борисом, — продолжил Степаныч. — Вот если бы удалось выкрасть отсюда Жукова… Смотри, Жуков сообщает ему обо всех этих чертовых разработках, ну а дальше… Генерал имеет доступ в Кремль, к первым лицам. И сейчас, в отличие от девяностых годов, Харитонов в фаворитах, ему собираются доверить руководство парламентской партией власти. Правда, на будущих выборах. У Комбрига в верхах серьезные покровители, но заручившись поддержкой Бориса…
— Дальше: кто не спрятался, тому могила, — кивнул я, понимая, что вес Харитонова в нынешней поитической колоде весьма велик. — Главное, что подписание указа не состоится, и управление автоматически прекратит свое существование.
— Могила будет Комбригу. Жуков тоже рискует, как осведомленный. А мы с тобой, Валя, ведь ничего не знаем. У тебя ведь даже мыслей нет, чем занимается Жуков? — спросил Зотов.
Мысли у меня имелись, особенно после разговора с Наташей, но я решил ничего не говорить Степанычу.
— Хорошие пирожки у тебя, Степаныч. Сам пек? — проговорил я, покончив с едой.
— Сам, — кивнул Зотов. — Не люблю ничего просить, но без помощи Харитонова не обойтись.
— Степаныч, а вот насчет охраны. Ты ведь не первый день здесь по грибы?
— Третий.
— Охрана должна быть натаскана на все сто. А вот ни тебя, ни меня на водонапорной башне не засекли. Как это объяснить?
— Очень просто. Слишком надеются на технику. Датчики там всякие, видеокамеры, прочее. Ты будь уверен, видеокамера тебя на «вышке» зафиксировала. Просто наблюдатель не сидит у монитора круглосуточно. Если кто появляется в опасной близости, техника сама даст сигнал, и будь уверен — Жукова укроют, спрячут и будут готовы дать отпор. Ты на вышке их технику не заинтересовал. У тебя бинокль не бликующий, что ли?
— Из спецэкипировки. Блик есть, но очень слабый.
— Вот техника и не сработала. Но если бы ты там чуть дольше с оптикой сидел, начал бы кого выцеливать, сигнал пошел бы сразу. Но ты не обольщайся, дальние объекты старший группы наблюдения просматривает раза три в день, гоняя запись в убыстренном режиме. Тебя как пить дать заметит. Впрочем, уже заметили!
При этих словах Григорий Степанович кивнул в сторону «гранаты». Я повернул голову и увидел, что около башни развернулось целое боевое отделение. Габаритные ребята с менее габаритным оружием, одетые в черную униформу без знаков различия.
— Сидим тихо, — отдал команду Степаныч. — Познакомимся с ребятишками поближе…
Часть третья
Паритет для покойников
1
— Чего тут потеряли, отцы?
Нас со Степанычем окружили пятеро угрюмых бойцов. Зотов вновь надвинул беретку по самые брови, ссутулился, аж усы поникли. Я же натер свою физиономию ладонями, она стала красной, как у сильно пьющего человека, и сморщил лоб, точно силился вспомнить что-то очень важное. Таким образом, мы с дядей Гришей и в самом деле выглядели немолодыми, не шибко трезвыми любителями подосиновиков. Я предусмотрительно скинул и спрятал куртку, в которой лазил на башню.
— А чего такое, сынки? — в тон охранникам отозвался Зотов. — Грибы собираем, вас не трогаем… Что за проблемы?
— Ну-ка, встали оба! — прозвучала жесткая команда.
Все правильно, мы поднимемся, они убедятся, что мы обычные выпивохи, на всякий случай нас обыщут, потом дадут пинков, и на том мы распрощаемся. Однако в таких ситуациях нам со Степанычем на ноги подниматься необязательно. Корзинка с грибами полетела в физиономию охранника, стоявшего справа от Зотова, а того, что был перед ним, Степаныч согнул тычком в солнечное сплетение. Когда Степаныч метает корзинку, берегись — может нос сломать, а то и без глаза оставить. Я, в свою очередь, упал на землю, не дав тому, кто был рядом со мной, ударить меня ружейным прикладом в лицо. В следующее мгновение я схватил бойца за ноги и рванул на себя. Тот, матерясь, полетел назад, спиной накрыв ствол оружия четвертого охранника. Пятого бойца Степаныч отключил двумя ударами — ногой под колено, а когда охранник согнулся, той же ногой в голову.
