Эта черная бабочка, казалось, заставляла его остаться и продолжить поиски, но он не стал менять своего решения. Более того, он стоял сейчас и раздумывал, говорить ли Жене о брошке. Не то чтобы Найт вдруг перестал доверять ему, но, поразмыслив последние дни, понял, что информация о нем и списке Кольцовых-Козловых могла уйти и от Гуру. Если это так, то надо было поскорее уезжать, а потом возвращаться еще раз, не ставя никого в известность о своем приезде, и начинать все сначала.
Хотя та скорость, с которой кто-то выкашивал нужных людей, заставляла сомневаться в том, что он успеет. Зачем их убивают? Пытают, чтобы выяснить, где шахматы, а потом убирают, как свидетелей? Ему эта жестокость казалась совершенно бессмысленной.
Неожиданно рядом образовался Женя:
– Разговаривать про Томира?
– Что?
– Вы хотели купить канделябры…
– Нет. – Найт отвел глаза от брошки. – Нет идей насчет человека? Помните, я вас спрашивал?
– Идея – есть… – задумчиво сказал Гуру, – но только идея…
– Не понимаю.
– Человека нет в Москве, и до вашего отъезда он не появится. Хотя подходит по всем статьям – бывший спецназовец.
– Что это – спецназовец?
– Части особого назначения. – Найт кивнул, показывая, что понял и услышал. – При этом человек неглупый и нуждающийся в средствах.
– Вы же говорили, что первое и второе не сочетаются…
– Почти не сочетаются, почти. Мне кажется, что он подойдет, но я не могу придумать, как вам с ним переговорить. Телефону вашу информацию не доверишь, как я понимаю…
– А я оставлю ему письмо. – Найт повернулся к Жене. – У вас. Напишу все, что надо сделать, и вы ему передадите. А если откажется, я вас очень попрошу, письмо сжечь…
Женя не успел ответить, потому что рядом с ними уже стоял Дорин:
– Гуру, познакомь меня, пожалуйста, со своим спутником.
– Это непросто, – Женя усмехнулся, – могу сказать только, что его зовут Найт и что он…
– Очень интересуется моей женой, – неожиданно жестко сказал Андрей.
Он почувствовал, что человек перед ним не просто так попался на их пути, от него тянуло каким-то холодом и надо было срочно Лену прикрыть, чтобы она не простудилась… И еще ему показалось, что он недавно уже слышал где-то это имя.
– Брошкой, – Найт примирительно покачал головой, – у нее на груди потрясающая брошь. И не сердитесь… Я бы тоже ревновал и устраивал сцены, если бы у меня была такая жена.
Дорин, изумленный неподдельной болью, которая вдруг прорвалась в этих почти дежурных словах, открыл рот, чтобы ответить, но вся компания была атакована уже подвыпившим Гришкой и его спутником с тяжелым взглядом.
– Григорий, – сказал угрюмец и покачнулся, – представь меня своим друзьям.
Лена, объясняющая Валере, кого из гостей в салон пускать всегда и кому можно давать вещи на комиссию без залога, вдруг почувствовала, как внизу живота какая-то мышца сжалась, а потом отпустила. Затем еще и еще раз. Она подняла расширившиеся от ужаса глаза и оглядела зал. Гости медленно плыли в непонятной атмосфере салона, как взрослые в детском бассейне, где надо быть внимательным, чтобы не ободрать коленки о дно. Квадраты линолеума на полу показались ей шахматной доской. Дорин стоял в дальнем конце, разговаривая с неприятным спутником Брайловского.
– Андрей… – прошептала она.
И он тут же оказался рядом с ней, держа ее бережно за локоть. Никаким способом, кроме телепортации, проскочить двадцать метров за секунду нельзя. Разве что пронырнуть под водой.
– Мне нужна машина, – хрипло сказала Лена. – По-моему, я рожаю…
ГЛАВА 15
14 марта, вторник
Гуру не поехал в Шереметьево провожать Найта. Тот его отговорил, оставил письмо к неизвестному спецназовцу, свой телефон в Мюнхене и «Владимира». На молчаливо поднятые брови Жени ответил, что в любом варианте орден – для него, он и так не мало сделал, а вполне возможно, теперь придется еще расплачиваться с «Рэмбо».
Шахматы, брошенные Настей, лежали в сумке. Найт решил их взять с собой: будет повод прийти к длинноногой красотке, когда приедет в следующий раз. Многочисленные звонки так ни к чему и не привели. Поехать в знакомый подъезд Найт побоялся – слишком «красный» шлейф тянулся за ним…
Таможенник с шикарными усами лениво посмотрел на экран монитора, потом показал на стол перед собою:
– Что это у вас там грохочет?
Найт расстегнул молнию на сумке. Усы заглянули внутрь.
– Шахматы, – разочарованно протянул он и махнул рукой в направлении регистрации.
Опять очередь.
В письме, оставленном Жене для спецназовца, Найт написал:
«Дорогой Эдуард!
Мне хотелось бы найти шахматы в виде фигурок фей, украденные тридцать лет назад советским дипломатом Вадимом Кольцовым или Козловым на перегоне между Дудингеном и Фламаттом в Швейцарии. Человек, который вез их, умер от инфаркта прямо за рулем машины. Господин Кольцов-Козлов ехал мимо и, видимо, увидев «Вольво», врезавшееся в дерево, подошел посмотреть, что случилось. Поняв, что человек мертв, он украл у него эти шахматы прямо из багажа, решив, что это наиболее ценная вещь. Недостоверное знание фамилии Вадима объясняется тем, что полицейский, который проверял его документы на въезде во Фрибург, не точно запомнил трудное русское имя – то ли «Kozlov», то ли «Kolzov».
По непонятным мне причинам шахматы эти вызывают интерес еще каких-то людей, хотя имеют скорее мемориальную, чем материальную ценность. Как я понимаю, сегодня их поиски сопряжены с определенной опасностью, поэтому вы вправе отказаться от моего предложения. Финансовую сторону вопроса вы обсудите с Женей.
С уважением. Заранее благодарю, Найт».
Родился этот эпистолярный памятник в мучительных раздумьях. Что он может сказать, а что и нет неведомому человеку? Надо было, чтобы тот понимал, что именно он ищет, сознавал, что это может быть опасным и что, с другой стороны, стоит не очень больших денег. Дальше следовало дать некое направление в этих поисках и объяснить, почему есть уверенность, что искать надо именно здесь, а не там.
Найт не знал знаменитого анекдота про пьяного, который ищет что-то оброненное не там, где потерял, а под фонарем, потому что там светлее, но почти точно повторил его логику. Наблюдения о брошке на груди хозяйки салона он оставил при себе, понимая, что это самая верная ниточка. Спецназовец же, если он чего-нибудь найдет – хорошо, а если нет, по крайней мере поводит за собой неведомых конкурентов.
Улыбчивая, совсем как на Западе, девушка зарегистрировала билет Найта и попыталась определить его в салон для некурящих. Он выразительно показал ей предпоследнюю пачку «Филипп Морриса», и инцидент был быстро исчерпан. Сумка с багажом, шахматами и последним блоком любимых сигарет медленно уплыла на нижний технический этаж, и Найт проследовал к пограничному контролю.
