— Ранен, спускаюсь, — доложил Велетнев.
— Давай. Василий, помоги! — бросает в микрофон Удальцов.
Барабанщиков откатывается в сторону. Сверху сползает Велетнев. Уже успел перетянуть руку жгутом, кровь остановилась. Василий быстро режет рукав, обеззараживающий раствор заливает рану. В ладони появляется баллончик, палец жмет кнопку. С громким шипением вырывается желтая пена, вроде как для бритья. Накрывает пораженное место, на глазах опадает, застывает эластичным пластырем. Рана изолирована. Так же обрабатывает выходное отверстие.
— Все. Как вторая кожа и никаких бинтов, — довольно произносит Василий.
— Да, здорово придумано, — ворчит Велетнев, — только лучше со своей, целой.
Удальцов снял ставший бесполезным оптический прицел — наемники подобрались слишком близко. Хладнокровно, без нервозной спешки, но быстро расстреливает солдат противника. Спасала от верной смерти только хорошая броня — не всегда можно пустить пулю в открытое место.
Ридвану надоело ждать, когда наемники уничтожат или схватят русских. Он чувствовал, что наступил тот критический момент, когда решительный штурм решит исход боя. Его черные мусульмане вступили в бой. Сначала залп из подствольных гранатометов, затем бросок на позицию русских. Десяток осколочных гранат разом взрываются, ущелье наполняется грохотом, визжат осколки, дым укрывает позицию русских. Не дожидаясь, пока развеется, наемники и черные мусульмане Ридвана разом поднимаются в атаку. Пули навстречу не свистят — русские не стреляют. Наступающие сразу приободрились, перестают пригибаться, бросаются вперед. Проклятые гяуры только этого и ждали — бесшумная стальная смерть вырывается на волю из трех стволов, начинается дьявольская пляска свинца на людях. Снова кровь мусульман льется на горячую землю, камни блестят красным. Наемников в который раз спасает броня; их швыряет по земле, словно картонные коробки. Русские добивают жестоко: по ногам хлещут пули со смещенным центром тяжести. Вопли искалеченных услыхали все эфиопские боги.
— Прекратить атаку, всем отойти, — нервно командует Доктор. Взгляд скользит по Ридвану, очумевшего от потери своих людей. Говорит, не обращаясь ни к кому:
— Я вызову вертолет с пом…, с подкреплением. Трубка спутниковой связи поднимается ко рту.
Ислам Басаев зябко ежится на холодном, пронизывающем ветру. Впервые заступил на боевой пост по охране тропы через перевал от неверных. Худые плечи тянет к земле РПГ, заплечная сумка с четырьмя гранатами. Исламу всегда казалось, что автомат недостаточно мощное оружие для воинов Аллаха. Товарищи по службе, старательно пряча улыбки, торжественно вручили ему гранатомет и сумку с гранатами. Ислам никогда не снимал и не выпускал из рук гранатомет. Даже во время молитвы аккуратно складывал рядом и, усердно молясь, косил глазом на оружие. Считал, что себя надо меньше жалеть, всегда помнить об Аллахе и быть настороже. Всевышний заметит верного и наградит. Имя придумал себе сам, когда принял веру. Ислам — говорит само за себя, ничего объяснять не надо, а вот фамилию взял в честь героя из далекой Чечни, который в одиночку борется с холодной Россией.
Мальчишка прошелся по площадке туда-сюда, подтянул тяжелый гранатомет на плече повыше. Снизу, с лагеря прилетел дымок. С запахом вареной баранины. Голод злобно сдавил желудок. Тот протяжно и уныло квакнул — пусто, чего хватаешь! «Ничего, до смены недолго, вытерплю», — решает Ислам. Слух улавливает приближающийся грохот, будто товарный поезд мчится по железным рельсам, пустые вагоны гремят на стыках. Из-за скалы медленно выползает толстый тупорылый вертолет, вправду похожий на вагон. Два винта, один в голове, второй в хвосте, бешено секут разреженный горный воздух, тяжелая машина трудно карабкается через перевал. «Американский вертолет!» — мелькает мысль. Он видел раньше такие вертолеты у американцев и их союзников. Опознавательных знаков мальчишка не видит, да ему и не нужно, ведь вертолет сделан американцами. Значит — враги! Еще несколько долгих секунд заворожено смотрит на грязно-зеленое чудовище. Гранатомет срывается со спины, стальная труба с широким раструбом на конце ложится на плечо. Предохранительный колпачок с взрывателя летит на землю, щелкает взводимый курок, прицельная планка становится вертикально. Юный воин Аллах готов уничтожить мерзкого врага! Из груди рвется горячее дыхание, пальцы дрожат от волнения. Прицел замирает в центре зеленой туши…
Пилот видит маленькую фигурку с каким-то странным предметом на плече, очень похожим на ПЗРК. В панике дергает рукоять управления, чтобы уйти от ракеты, но неповоротливый транспортник не может так маневрировать, как вертолет огневой поддержки. Машина только начинает заваливаться на левый бок, … Палец мальчика жмет спуск. Раздается громкий хлопок, пронзительное шипение режет слух. Противотанковая граната врезается в брюхо транспортника. Взрыв разрывает днище, машина чуть сгибается, словно человек, получивший удар солнечное сплетение. Вертолет выдержал бы, все-таки это крепкая боевая машина, но пилот слишком сильно вывернул и дал обороты. Надрывно орущие двигатели ломают корпус пополам. В пропасть сыпятся люди, оружие, какое-то барахло, обломки корпуса, два мотора с бешено вращающимися винтами.
«Аллах Акбар, Аллах Акбар!» — истошно визжит Ислам, не веря глазам.
…поисковая группа добралась к месту катастрофы только через месяц. Человеческие останки растащили дикие звери, все остальное унесли дикари. Сохранилось только несколько больших железяк.
…Доктор без сил опускается на землю. Ослабевшие пальцы разжимаются, телефон падает в пыль. В нем пищит, слышится треск, связь обрывается.
Налитые кровью глаза Ридвана поднимаются к небу, хриплый голос кричат в микрофон, срываясь на визг, замирает … издалека нарастает грохот моторов МИ-8.
— Пора идти, командир, пока не очухались, — говорит Велетнев, глаза озабоченно шарят в небе, — а то они еще людей привезут и тогда нам хана.
— Ты прав, Миша. Я останусь, идите без меня.
— Это что за дела? … — задохнулся от возмущения Велетнев, — да какого тут…
Барабанщиков удивленно смотрит на Удальцова.
— Не гуди, Михаил. И ты не смотри так, — сказал он, с трудом поворачивается на бок, — не могу я идти. Осколок что-то задел в спине, ноги не шевелятся.
Велетнев бросается к командиру, переворачивает — чуть выше поясницы расплывается темное пятно.
— Ну, увидел? И не болтай чепухи, я в медицине разбираюсь, — спокойно произносит Удальцов.
— Не буду, — опускает голову Михаил.
— Вот и хорошо. А теперь уходите быстро-быстро….
Велетнев мгновение, будто не веря в случившееся, сидит неподвижно, осторожно обнимает командира. Удальцов крепко жмет руку Барабанщикову:
— Бывай, лейтенант, счастливо тебе. Вперед!
Ждать пришлось недолго. Горячий воздух завибрировал от накатывающего волнами рева. Андрей на руках подтягивается до расщелины, непослушное тело втягивается в камень. Вертолеты на минуту зависают, из распахнутых пастей люков прыгают солдаты. Лопасти бешено вращаются, поднимаются тучи песка и пыли, люди низко пригибаются, словно кланяются свирепому механическому богу. Люки одновременно захлопываются, машины поднимаются. Вертолеты медленно расходятся в стороны и, будто крадучись, приближаются к позициям русских. Бортовые пулеметы непрерывно поливают огнем укрытие. Визг, скрежет и треск лопающихся камней заполняют пространство. Люди Ридвана сунулись было вперед, используя прикрытие с воздуха, но шальные пули летят во все стороны так густо, что двое сразу падают замертво, остальные бросаются на землю. Вертолеты переносят огонь. Андрей выкатывается из укрытия. В глаза бросается исполинское зеленое брюхо, вертолет висит в полусотне метров как раз против солнца. Машина прекрасно смотрится в красных лучах заходящего солнца. Не мешкая, капитан вскидывает автомат. Гулко бухает выстрел подствольного гранатомета. Взрыв раскалывает кабину, сверкают на солнце осколки стекла, двигатель захлебывается, машина колом идет в землю. Гремит взрыв, черный дым поднимается столбом. Пилот второго вертолета только скосил глаз на догорающего собрата, двигатель ревет на максимальных оборотах и через минуту вторая машина исчезает за горизонтом.
