— Что такое «Моссад»?
— Так называется израильская спецслужба, — ответил Василий, — очень серьезная организация.
Незаметно подошли к белым домикам. Недалеко расположился дом побольше, наверно администрация. Вошли внутрь. Встретил радостно-дежурной улыбкой клерк.
— Что вам угодно? — вежливо осведомился.
— Номер, — кратко сообщил Барабанщиков.
— Бунгало, — поправила Алика, — и расписание полетов, пожалуйста.
— Ваши имена, господа, — клерк раскрыл книгу регистрации, — пятьдесят долларов в сутки, ресторан к вашим услугам с шести утра и до часу ночи, шведский стол, табак и алкоголь за отдельную плату. Прекрасно, не правда ли?
Василий положил пять стодолларовых бумажек. Себя назвал Билли Джонсоном, а Алику почему-то Марлен Дитрих. Она сразу же зашипела, как только отошли от стойки:
— Почему ты назвал меня Марлен Дитрих? Неужели я похожа на эту замороженную селедку?
— Да нет, непохожа, — стал оправдываться Барабанщиков, — просто это первое имя, что пришло на ум. По своим паспортам нам регистрироваться нельзя.
— А-а, вот о ком ты мечтаешь, извращенец! Она же вешалка. Рыба в шляпе!
— Нет, не мечтаю я о ней! Я вообще ни о ком не мечтаю, — тоже зашипел Василий, — я мечтаю выбраться отсюда и больше ничего!
Сердитые, вошли в бунгало. Алика молча легла на кровать, Василий ногой захлопнул дверь, упал на диван. Через полминуты оба спали…
Проснулся, когда солнце почти вышло из моря. Тут же побежали суматошные мысли, как быть дальше, не обнаружены ли они, и вообще, почему сразу не спросил телефон? Взглянул на часы — половина четвертого. Подошел к окну, отодвинул жалюзи. На улице никого. Трава блестит от росы, далекие заросли кустарника затянуты легким утренним туманом. Немного успокоившись, прилег на диван. Спать уже не хотелось. Решил, что сейчас самое подходящее время осмотреть взлетную полосу и самолеты. Разделся по пояс, вышел на улицу и, изображая любителя утренних пробежек, рысцой побежал к самолетам. Возле первого остановился, начал приседать и размахивать руками. Так, размахивая и приседая, обошел все четыре. Все одной модели — «Сессна», все целы. Но почему они тогда здесь? Самолеты не могут простаивать в середине туристического сезона — пилоты разорятся. Решил сегодня же выяснить, в чем дело. Еще немного побегал по взлетной полосе и вернулся в бунгало.
К восьми утра Василий окончательно извелся от нетерпения. Алика, как ни в чем ни бывало, продолжала спать. Наконец, не выдержал, поднялся с надоевшего дивана и отправился к администратору. Ответ парня на вопрос о телефоне и самолетах удивил и обрадовал: над Андаманским морем бушует ураган, самолеты не летают, связь не работает. Остров оказался отрезанным от внешнего мира. Теперь можно быть уверенным, что здесь их никто не надет в ближайшие три-четыре дня. Ни свои, ни чужие. Именно столько, по прогнозам синоптиков, продлится непогода. Василий повеселел и решил, что им с Аликой можно и отдохнуть денек, другой. Только для начала надо помириться. Самый простой и эффективный способ это сделать — извиниться и взять всю вину на себя. Это особенно действует, если виноват не ты, а девушка. Тут не устоит ни одна. Василий заказал завтрак в бунгало через пятнадцать минут. Привел в порядок одежду, умылся, побрился и, когда принесли заказ, самолично поднес Алике. Она проснулась сразу, как только Василий назвал ее по имени. Надо отдать должное математическому складу ума Алики — сразу все поняла:
— Вы необыкновенно галантны, рыцарь, — произнесла она, — на время я прощаю вам Марлен Дитрих. Можете считать себя допущенным до ручки.
— Все для вас, баронесса, — изогнулся в поклоне Василий.
До полудня гуляли по острову, попутно выясняя, кто есть кто, особенно пилоты. Никого из обитателей острова не удивили новенькие. Достаточно один раз ответить, что пришли на собственной яхте, она там, на берегу и расспросы прекращались. Яхтсмены здесь не в новинку. Василий осторожно вызнал, кто лучший пилот и у кого самая лучшая машина. Им оказался дядька лет пятидесяти с круглым пивным животиком и рыжими бакенбардами. Звали Сэм. Настоящее имя или нет, не важно. Главное — познакомиться. Вечером, когда почти все собрались в кафе и лениво наблюдали за художественной самодеятельностью каких-то бродячих музыкантов, Василий подсел к Сэму. Спросил разрешения угостить коньяком. Дядька удивился — с чего бы это? Василий представился страстным любителем воздухоплавания и прыжков с парашютом.
— На воздушных пузырях плавают, парень, а я летаю, — ворчливо заметил Сэм.
— Да, да, простите, по неопытности перепутал, — соврал Василий.
— Я слышал, у вас лучший самолет и вы лучший пилот в этих местах?
— Если так говорят, значит так и есть, — философски ответил пилот.
— А где вы учились своему искусству? — восторженно спрашивал Василий, изображая наивного дурачка. Только круглых очков не хватало.
Сэм сразу надулся и начал важно врать о службе в Королевских ВВС Великобритании, боевых вылетах, воздушных боях, глупом и несправедливом начальстве…
— Они все мне завидовали, — втолковывал он собеседнику, — начали жрать … И сожрали!
Василий не забывал подливать «Наполеон», пару раз плеснул, будто невзначай, виски в тот же стакан. Вскоре услышал драматическую историю титанической борьбы пилота-одиночки против высокопоставленных чиновников в ВВС — все сплошь сынки лордов! — пока наконец он, Сэм! — уже лучший пилот вообще и Нидерландов(!) в частности — не оказался здесь! Василий оценил обстановку и решил, что пора подышать свежим воздухом. Подхватил Сэма, поволок к выходу. На улице присоединилась Алика и они втроем побрели на летное поле. Подошли к машинам. Сэм напрягся, замычал, трудно плюнул и с заметным усилием сказал:
— Вот мой о-орол! Н-нет, орел! — вырвался из рук провожатых, продолжил движение к самолету самостоятельно. Василий и Алика молча наблюдали, как пьяный в мусор пилот плелся к самолету, достиг цели и прильнул к нему, как усталый пловец к прибрежному камню.
— Запомни номер машины, — шепнул Василий девушке, подбежал к Сэму. Тот уже медленно сползал на землю. Поддерживая, чтобы не упал, аккуратно посадил на траву, достал из кармана ключи. Забрался внутрь, внимательно осмотрелся. Несмотря на привычку регулярно напиваться, самолет Сэм содержал в полном порядке. Кабина, рассчитанная на четверых пассажиров, была в идеальной чистоте. Полностью укомплектована аптечка первой помощи, под каждым сидением спасательный жилет и, что удивительно, ракетница с комплектом сигнальных ракет. Присвистнув, Василий с уважением посмотрел на пьяного забулдыгу под шасси. Выяснив все, что нужно, запер кабину. Закинул Сэма на плечо, понес в бунгало. Пусть спит до утра. Алику попросил ждать в кафе. Сэм в отключке оказался тяжелым, как бегемот и нестерпимо вонял перегаром. В брюхе все время бурчало и квакало. Василий кое-как допер до бунгало и сбросил на кровать. Вышел на порог, задумался. По прогнозам, ураган не сегодня — завтра закончится. То, что их до сих пор не обнаружили — заслуга непогоды. Но когда все станет на свои места, их быстро отыщут. И бандиты, и евреи. Вдобавок, американцы могут помочь союзникам. А уж посольства всех ближайших стран под особым контролем. До него надо не только добраться, надо еще попасть в него. Василий медленно побрел к кафе, где осталась Алика, размышляя, как лучше поступить. Задумался так, что не заметил, как оказался у дверей заведения. Непонятный шум сбил с мысли, он раздраженно поднял голову. В центре зала стоит Алика, красная и злая. Вокруг приплясывают трое. Это пилоты трех остальных самолетов. Посетители все, как один, смотрели в сторону, делая вид, что ничего не замечают. Персонал кафе тоже замаскировался так, что сразу не найдешь. «Только этого не хватало»! — со злостью подумал Барабанщиков. Но делать нечего, надо вытаскивать девушку. Прошел в зал, взял Алику за плечи и повел прочь. Но один пьяный встал на пути, растопырил лапы, не давая прохода. Василий левой ткнул без размаха в пьяную рожу и мужик загремел под стол. Остальные заорали. Василий мгновенно развернулся и еще двое пилотов врезались в пол. Однако у них оказалось много друзей среди завсегдатаев этого острова. Там и тут загремели отодвигаемые стулья. Поднялось несколько мужчин и даже две женщины. Какой-то неизвестно откуда взявшийся официант вытащил нунчаки, начал крутить ими, как детской трещоткой. Окончательно рассвирепев от такой нелепости, Василий подтолкнул Алику к стене, велел подождать.
