В руках у деда большая рыбина, завернутая в широкий лист пальмы. Кладет на землю, одним движением вспарывает живот рыбе. Потрошит, спускается к реке, полощет и заворачивает в какую-то траву. Закатывает в глину, раздвигает угли и закапывает рыбу в самый жар. Василий равнодушно рассматривает звезды, а Алика грызет травинку и сразу видно, что она готова съесть рыбину целиком, сырой и вместе с травой.
Ночную тишину разрезал надвое медленно нарастающий вой. Странный какой-то, не волчий. Старик не обратил внимания, а Алика подпрыгнула и тут же спросила, уставившись круглыми от страха глазами:
— Хо, это что за вой?
— Обезьяна, — равнодушно ответил дед, — несчастная любовь. Тут уже удивляется Василий:
— Что?! Несчастная любовь у обезьян?
— Да. Ничего удивительного. У них, как у людей. Только проще и открыто. Сильный самец отбил самку у слабого, тот и воет. Может с ума сойти от горя.
— И что тогда? — спросила девушка.
— Сбесится. Начнет кидаться на всех. Либо погибнет в драке, либо уйдет в лес и станет злобным духом.
— О Господи, да что за напасти тут у вас? — нервно произнесла Алика, — то черепа, то бешеные обезьяны, теперь вот злобный дух.
— Злой дух бешеной обезьяны — круто! — задумчиво сказал Василий.
— Да, — ответил старик, — это лучше, чем злые люди.
Рыбу съели всю, без остатка. Старик знал, какие травы добавить и получилось так вкусно, что Алика хотела записать рецепт. Когда Хо начал перечислять травы, она перестала записывать. Местные названия трав ничего ей не говорили, а русского перевода старик не знал.
Воющий крик повторился несколько раз и затих. Опустилась глубокая ночь. На ночлег Алика устроилась так, что бы с одной стороны ее защищал земляной холм, с другой уложила Василия и приказала сердитым шепотом:
— Лежи и охраняй меня от злых обезьяньих духов!
Рано утром девушку разбудил запах мясного бульона. Не открывая глаза, начинает гадать, что это такое? Курица, черепаха или местная дикая коза? Так и не разобравшись, открыла глаза и села. Старик мешает длинной палкой в котле, Василий в сторонке чистит автомат. Значит, все спокойно. Девушка умылась, привела себя в порядок и чинно подсела к костру. Барабанщиков учтиво протянул ей самодельную деревянную ложку:
— Сделано только для вас, баронесса, к супу.
Алика милостиво склонила голову, приняла ложку. Перед ней сразу оказалась глубокая тарелка. Действительно суп из мяса и трав. Девушка осторожно попробовала. Вкусно, как из курицы. Она быстро управилась, вымыла тарелки. Заметила, что Хо и Василий внимательно присматриваются к ней. Решила, что сегодня она особенно хорошо выглядит и только поэтому на нее смотрят. О странных когтях в супе не думала. «Не дождетесь, не запищу!» Василий не удержался, спросил:
— Ну как, вкусно?
— Да.
— Это я готовил, — с гордостью сообщил Барабанщиков, — Хо научил. Надо такой суп теперь чаще готовить, правда?
— Да, старайся, — ответила Алика голосом Снежной Королевы.
Почти два часа ушло на сколачивание плота и переправу. Старик отыскал старый толстый бамбук и вместе с Василием собрал две огромных охапки, перевязали лианами. Сверху положили бамбуковые палки и получился плот. Стащили на воду, в середину посадили девушку, обложили со всех сторон сумками и оружием. Василий и Хо вошли в воду и поплыли, толкая плот перед собой.
— Уважаемый Хо, — обратилась Алика, — в этой реке нет крокодилов?
— Нет.
— А ядовитых змей и пиявок? Василий сразу понял, в чей огород камешек и ответил за старика:
— Бывают. Особенно они любят выползать на плавающий по реке бамбук, чтобы погреться на солнышке.
— Гребите шибче, рыцарь, — парировала Алика, — пиявки не догоняют!
Старик молча плыл, потом вдруг ответил, добросовестно, как на уроке:
— Нет, не слыхал о таких.
К обеду стало очень жарко. Все давно уже высохли после переправы. Липкий пот полз по спине и Василий с грустью вспомнил о прекрасном месяце ноябре. Мокрый снег, холодный ветер. Голые сучья стучат, в проводах гудит — какая прелесть! Ну что может быть лучше! Решил остановиться и снять лишнюю одежду, как над головами захрустели ветки и посыпались ветки. Все трое одновременно подняли головы …
Прямо на них в ворохе листьев и сучков падает два мохнатых тела. Две здоровенные волосатые обезьяны бухаются красными задницами на лиственный ковер. Обе подпрыгивают, как резиновые и с оглушительным визгом вцепляются друг в друга. Лес буквально содрогается от истошных воплей бешено дерущихся обезьян. Люди замирают с открытыми ртами. Обезьяны не обращают на них ни малейшего внимания, колотят друг друга кулаками, как заправские боксеры, причем кулаки на руках и ногах. Одна хватает в пылу схватки палку, звучно бабахает по башке. Палка с треском ломается. Получившая по голове от неожиданности громко портит воздух. Ловко хватает противника за шерсть между ног, рвет на себя. Вторая делает то же самое. В воздух летят клочья. Ор достигает такой силы, что Алика зажимает уши. Морщится и медленно пятится: обезьяны от злости и боли сильно портят воздух. Василий уже валяется на земле и загибается от хохота. Старик тоже смеется, но перестает, увидев что-то:
— Эй! — крикнул Хо и показывает рукой на то место, где только что стояла Алика. Василий еще плохо видит от слез. Трет глаза и, пошатываясь от смеха, спешит к старику. Тот стоит на краю заросшего высокой травой обрыва, смотрит вниз. Обрыв огромен и глубок настолько, что вершины деревьев не достают до края. Василий взглянул туда, куда показывает старик и перестал смеяться.
По расположению смятой травы видно, что девушка катилась, потом съезжала, снова катилась. Они спустились глубоко, на самое дно, но Алики нигде не было видно. Василий нахмурился, достал из-за спины автомат. Внимательно осмотрели дно оврага и по вмятинам и сломанным веткам определили, куда пошла девушка. Следы привели к корявому сучковатому дереву. Василий поднял голову. Против лица видит грязные подошвы кроссовок.
— Я здесь, на дереве, — раздался спокойный голос Алики.
— Ты чего там делаешь? — спросил сразу успокоившийся Василий.
— Там, где вы стоите, пауки, — напряженно ответила девушка.
Василий огляделся. Вокруг действительно полно пауков. Они раздражительно бегают по смятой траве. Старик хватает двумя пальцами и бросает в пластиковый пакет. «К обеду готовится, старый гурман!» — решил Василий. Подошел ближе к дереву, поднял глаза. Сверху на него сердито смотрит Алика.
— Ну все, слазь, нет пауков. Дед их собрал в мешок, — сказал Василий. Закинул автомат за спину и протянул руки навстречу.
Неожиданно громко хрюкнул и загнулся от приступа смеха. Сидящая на дереве девушка сердито смотрит, как Василий кланяется и приседает, просто ухахатывается не понятно от чего. Постепенно сердитость ушла и через минуту оба смеются.
