— Ну! — рычит Михаил.
— Послал Фарид Валиев, убить вас, господин.
— За что?
— Не знаю, господин, сказал, убейте и все, больше ничего не сказал, господин, — лязгая зубами от страха, бормочет человек.
— Кто он такой, этот Валиев?
— Большой человек, большой, — торопливо отвечает лежащий. Выставляет руки, будто прикрываясь от страшного русского.
Михаил сразу разгадал примитивную хитрость. Поворачивается боком, вроде осматриваясь. Чутье подсказывает момент нападения. Не глядя, бьет ногой, хруст переломанной руки глушит пронзительный визг. Лежащий еще пытается достать целой рукой, но Михаил легко уклоняется, точный удар в висок убивает наемника. Трупы падают в мусорный бак, туда же летят мобильные телефоны. Офицеры выходят на освещенный участок улицы. Какая-то парочка внимательно смотрит, девушка громко хихикает, что-то шепчет.
— Сколько всякой мрази в этом Евросоюзе, куда мусульмане смотрят! — громко произносит Михаил.
— Да, ты прав, — озабоченно кивает Василий.
— Ну что же, рыбалка прошла неплохо, — говорит Удальцов на разборе полетов, — поймали то, что надо.
— Так ли? — сомневается Михаил, — вдруг совпадение?
— Совпадение в чем? С кем или с чем могли спутать твой интерес к Симонову?
Велетнев пожимает плечами.
— А почему сразу убивали? — удивился Барабанщиков, — Михаил только спросил о Симонове и все.
— Что бы дальше дело не шло, — отвечает Велетнев, — простейшая ловушка для пресечения поисков в самом начале.
— Это понятно, — соглашается Василий, — но ведь Симонов уехал из России несколько лет назад. Неужто все эти годы ловушка работала и убивала людей?
— Вряд ли давно, — говорит Андрей, — их бы засекла местная полиция. Работают недавно, но тогда получается, что мы не первые, кто ищет?
— Конечно, — соглашается Михаил, — и желающих так много, что открыли постоянно действующую мышеловку.
— Тогда надо идти на квартиру, — поднимается с места Василий, — прежде чем хватятся трех дураков, потрясем одноглазый нос. Или одноносый глаз?
— Кого потрясем? — удивляется Михаил.
— Ну, ты же сказал, что говорил с глазом и носом, — объясняет Василий, — вот и я так сказал.
Андрей хмыкает, смотрит на Михаила. Тот только плечами жмет.
Высаживаются из такси за сотню шагов от дома. Неторопливо идут по улице, будто прогуливаясь.
— Света нет, — сообщает Михаил.
— Уже поздно, может спать, — предполагает Андрей.
— Едва ли, — засомневался Михаил, — должен ждать доклада, а света нет, потому что жалюзи опущены.
— Ну, сейчас проверим.
Вскрыли дверь в подъезд, надевают черные маски. Включают электронные глушилки и, стараясь сильно не топать, бегут на третий этаж.
— Вот эта, — указывает Михаил на добротную темно-коричневую дверь. Андрей приставляет широкий ствол пневмоотбойника к замку, нажимает кнопку. Глухо бумкает, будто конь подушку лягнул. Дверь приоткрывается на ширину ладони — дальше не пускает цепочка. Василий сует в щель компактные гидравлические кусачки, предохранительная цепочка с тихим щелчком распадается.
Михаил сразу бросается к двери в конце коридора, из-под которой видно полоску света. Пинком распахивает, скрывается в дверном проеме. Андрей и Василий спешат за ним, на ходу проверяя остальные. В комнате двуспальная кровать, больше ничего. Стоит совершенно голый мужик, горбатый, руки и голова трясутся. На смятых простынях валяется раскоряченная толстая девка в обмороке.
— А вот и мой друг, глазастый нос или носастый глаз, как больше нравится! — радостно рычит Михаил, вытирая руки простыней.
— Ты в какое место руками попал? — подозрительно спрашивает Андрей.
— Самое нужное, — успокаивает Велетнев, — баба в обмороке, мужик в трансе!
— Да? Ну ладно, поспрашивай тут, а мы квартирку осмотрим.
Велетнев швыряет простыню на треснутый глобус девкиной задницы.
Спрашивает горбатого:
— Любишь толстых?
— Да, потому что ненавижу худых, как ты, — злобно цедит сквозь зубы урод, — скоро ты еще худее станешь.
— От такой жизни запросто, — соглашается Велетнев. Понимает, что урод не напуган. Растерян, но быстро приходит в себя.
Недолго думая, рубанул по ключице, одновременно перебивая ногу в голени. Задохнувшийся от боли горбун мешком валится на пол. Михаил неторопливо вытаскивает из кармана универсальный нож фирмы «Mammoth», раскрывает. Беседа начинается …
В коридоре Удальцов дает Барабанщикову какой-то пузырек:
— На, возьми.
— ??
— Нашатырь это. Я Мишку знаю, понадобится, — поясняет Андрей.
Мешок с костями, когда-то бывший горбуном, отправляется в далекое плавание по теплым волнам городской канализации. Девка очнулась от резкого запаха нашатыря. Оглядывается, слушает. Быстро, как солдат по боевой тревоге, одевается, бросается к выходу. Взгляд цепляется за знакомые бумажные прямоугольники — на столике, сиротливо притулившемся в уголке, лежит пачка банкнот. Ни секунды не колеблясь, хватает деньги, хлопает дверь, по лестнице стучат каблуки.
Утром в доме на окраине Варшавы тихо замурлыкал телефон. Ухоженный, с маникюром палец нажал кнопку спикера. Мужской голос глухо произнес:
— Нашего отца не стало.
— Как? — уточнил обладатель маникюра.
— Потаскуха, — коротко ответил глухой голос.
— Такая привлекательная? — усомнился «маникюр».
— Нет, — ответил голос, — ей открыл дверь, остальное сделали сообщники. Ограбили, убили.
— Шлюху…
— Уже. Как глубинная бомба, сначала нырнула, потом взорвалась, — вежливо перебил голос.
— Хорошо, — ответил «маникюр», — подыщите замену.
— Слушаюсь.
Российское посольство предоставило все необходимые сведения о Валиеве. Из них следовало, что господин Валиев занимается небольшим нефтяным бизнесом. Большая часть дохода идет на благотворительность — оказание помощи бедным эмигрантам-соплеменникам и их семьям. Потому на счетах в банках имелись деньги не только от продажи бензина, но и добровольные пожертвования от богатеньких братьев по вере.
— Классика! — машет рукой Удальцов, — по Ильфу и Петрову. Собрать деньги в помощь голодающим детям, а потом закупить оружие для мусульманских бандитов.
— И себя, дорогого, любимого, не забыть, — усмехается Велетнев. Барабанщиков шуршит распечаткой плана дома:
— Вилла — обычная типовуха. Повезло.
— Мансарда есть? — спрашивает Удальцов, не подходя к столу.
