Через пять минут вошла медсестра со шприцем в руках.
— Готовьтесь, — сказала она, обращаясь ко мне.
Игла с хрустом вошла в мое тело.
— Уй! — взвизгнул я.
Боль была такой, словно в меня впился рой диких пчел.
— А обещали, «порожняком» поедем, — попытался я пошутить, кряхтя, переваливаясь на спину.
Медсестра, выполнив свой долг, молча удалилась.
— Серьезная девушка, — поделился я мнением с моими «сокамерниками».
— Ты еще заведующего отделением не видел. Николаем меня зовут, — протянул мне руку сосед по койке.
— Александр, — пожимая ему руку, ответил я.
— Виктор, — приветствуя, поднял руку третий больной. Он лежал ближе к двери.
— Давно отдыхаете? — поинтересовался я у моих новых товарищей по несчастью.
— Прилично… Виктор почти три месяца. Я месяц с брюшняком на кровати валяюсь. Через два дня обещали выписать. Вот такие дела, командир, — ввел меня в курс дела Николай.
— А у тебя, Виктор, что?
— Все! В том числе малярия.
— Малярия? — засомневался я. — В наших краях малярии вроде нет?
— Теперь есть, — подтвердил Виктор.
Виктор — веснушчатый капитан-артиллерист поступил в госпиталь с диагнозом «вирусный гепатит», но за время лечения переболел малярией — и заканчивает брюшным тифом. Вот нахватал так нахватал! По полной программе.
— Ну и как ты? — спросил я его.
— Нормально. Жив пока, — улыбаясь, ответил он.
И то верно. Ноги — руки целы, что еще нужно?
— Мужики! Что-то мне совсем плохо. Извините.
— Без проблем. Отдыхай, — ответил Николай.
Уколотое место болело и горело одновременно. Правая нога отнялась. А тут еще в животе заурчало, на «подвиги» потянуло.
Накрылся простыней и поковылял в туалет. Проходя мимо медицинского поста, поинтересовался, когда мне вернут нижнее белье. Ответа не получил. Только встретил удивленный взгляд медсестры: «Вот еще чего удумал».
Кое-как добрался обратно до кровати. Лег. Задремал… Кто-то взял меня за руку. Открываю глаза, стоит человек в белом халате. Оказалось — лечащий врач — Николай Иванович, майор. Пощупал пульс, посмотрел мне в глаза.
— Как состояние? — спросил он меня.
— Состояние «нестояния», — ответил я.
Врач улыбнулся.
— Раз шутите, значит, не так уж все плохо.
— А что у меня, доктор? — поинтересовался я.
Тот пожал плечами:
— Что? Болезнь. Вы больше жидкости пейте и лежите…
Хороший ответ. Похоже, он и сам толком не знает, что со мной. Что гадать. Время покажет.
Вечером снова пришла медсестра… Игла шприца вновь с хрустом вошла в мое тело. За день я намучился. Сильно болел бок, тянуло ногу, поэтому решил подставить другую половину. Это было большой ошибкой… Ночью спал исключительно на животе. Хорошо сказано: «спал»…
В шесть утра в палате вновь появилась, став мне уже «родной», медсестра.
— Готовьтесь, — проворковала она.
— Нет, подруга, — взбунтовался я. — Больше колоть себя не дам.
— Я буду на вас жаловаться начальнику отделения.
— Да хоть министру здравоохранения. Лучше помереть, чем терпеть такое.
— Какой нежный, — дернула плечиками медсестра.
— Нежный?!.. В общем, можешь жаловаться кому угодно. Колоть себя не дам!
— Что за шум, а драки нет? — В палату вошел врач.
— Николай Иванович, мочи нет терпеть эти уколы, а главное, ради чего? От чего лечили, от того и помер?
Врач, не обращая внимания на мои «умозаключения», посмотрев мне в глаза, расплылся в широкой улыбке.
— Поздравляю, Александр Петрович. У вас гепатит. Теперь вы не мой больной. Сегодня же переведем вас в другое отделение.
Как всегда, две новости: одна хорошая — наконец-то поставлен диагноз, и плохая — гепатит.
— Николай Иванович, вы уверены? Гепатит? — переспросил я.
— Абсолютно. Посмотрите на себя в зеркало.
В зеркале на меня смотрел небритый мужчина с белками глаз желтее куриного желтка.
— Эту желтизну глаз ни с чем не спутаешь — гепатит! — уверенно заявил врач.
Болезнь «вылезла» наружу…
* * *
Лежу под капельницей в общей палате человек на двадцать для рядового состава. Офицерские палаты переполнены. Рядом лежит солдатик лет восемнадцати, желтый, как лимон.
Капельница монотонно капает. Кап, кап, кап — шестьдесят капель в минуту, и так больше двух часов. Задремал… Снится лес, озеро. Утки плавают, рыбка плещется. Окуньки стайками гоняют мальков. Красота!.. Но что это? Кто-то плачет? Открываю глаза. Солдатик тихо всхлипывает.
— Ты чего, боец? — Нет ответа. — Звать-то как?
— Андрей.
— Так в чем дело, Андрей?
— Сейчас описаюсь.
Когда в тебя вливают четыре литра физраствора, поневоле в туалет потянет. Первый раз под капельницей я пролежал без проблем. А вот второй раз уже через пятнадцать минут медицинскую утку запросил. Потом еще пару раз. Неудобно просить, а куда деваться?
— Тяжко? Посудину чего не попросишь? — спрашиваю Андрея.
— Просил, не несут.
Мимо проходит медбрат — из выздоравливающих бойцов. Хватаю его за руку.
— Земляк, парню совсем худо, утку принеси.
Тот посмотрел на Андрея.
— Потерпит, салага.
Сжимаю руку бойца.
— Ты меня, видимо, не расслышал? Как фамилия?
— Младший сержант Бутенко.
— Так вот, младший сержант Бутенко. Если через три секунды посудины у парня не будет, ты до конца службы будешь героически разносить больным и раненым ночные горшки. Понятно излагаю?
Через пять минут Андрей с благодарностью смотрел на меня.
Подошел Бутенко — забрать утку.
— У тебя что, мочевой пузырь — «наливник»?
Андрей — с извиняющимся взглядом:
— Так получилось.
— Так получилось, — передразнивает его Бутенко. — Как я ее понесу? Хоть отпивай.
И тут Андрей жалобно:
— А можно еще одну?
Пауза. Я посмотрел на Бутенко, он на меня. Оба захохотали, да так, что получили замечание от медперсонала:
— Тише, товарищи! Здесь больные. А вам, товарищ майор, должно быть стыдно. Устроили балаган…
Я извинился, но через десять минут, когда объяснил причину нашего веселья — немного приукрасив рассказ, — смеялась вся палата, даже тяжелобольные. Но задорнее всех смеялся Андрей.
